Сладкая горечь слез - [32]

— Ты должен поговорить с ним, Тодд. Он возится уже целый месяц, а сказал, что управится за неделю.

— Ладно, поговорю.

— А на днях от него пахло спиртным. Он едва со стремянки не свалился. Сломал бы себе что-нибудь да еще подал на нас в суд. Я понимаю, Тодд, ты хочешь помочь этим парням. Но не считаю, что мы должны приводить в дом каждого бродягу.

— Джейк — славный парень. Ему сейчас нелегко, и ты это знаешь.

— Это ты — славный парень, Тодд, — устало вздохнула Конни. — Невыносимо упрямый, и это жутко раздражает. Но очень славный.

Я отвернулась, чтобы не видеть, как они улыбаются, глядя в глаза друг другу, — просто тошно стало.

У Конни были основания жаловаться. Джейк никогда не являлся вовремя. Начиная работу, все никак не мог закончить, и как-то оставил нас без туалета. Мы все вынуждены были пользоваться одной ванной комнатой. В другой раз снял дверь с петель, прислонил к стене, а сам исчез на несколько дней. Окна и двери гостиной несколько недель дожидались, пока он соизволит их покрасить.

Папа рассказал мне, что Джейк тоже воевал во Вьетнаме, в самом конце войны.

— Когда он вернулся, большинство людей почти забыли, что война еще идет, а кто помнил — считал ее бессмысленной. Джейку пришлось еще тяжелее, чем мне.

— А как вы познакомились?

— Я иногда заглядываю в госпиталь для ветеранов. Узнать, не могу ли чем-нибудь помочь. Есть много ребят вроде Джейка — их ранения скрыты от чужих глаз.

Встретив Джейка в следующий раз, я смотрела на него уже иначе. Раньше, как только он появлялся в доме, я старалась поскорее сбежать к Дине. Теперь же, приглядевшись повнимательнее, обнаружила, что он гораздо моложе отца, ему около тридцати. Голубые глаза, всклокоченные светлые волосы. Говорил он невнятно и очень стеснялся при этом. В тот день было жарко, и я приготовила ему лимонада. Он так благодарил, что можно было подумать, будто парню предложили обед из пяти блюд. С того момента я взяла за правило обязательно здороваться с ним.

Пару раз, по утрам, когда никого не было дома, звонила из Индии мама.

— Ты в порядке, Энджи?

— У меня все хорошо.

— А… твой отец? Он… счастлив видеть тебя?

— Абсолютно.

— Что ж, хорошо. Я скоро вернусь, Энджи. Надеюсь, ты встретишь меня дома. Я успею как раз к твоему дню рождения.

Я молчала.

— Как твоя учеба? Ты ходишь в школу?

— Нет.

— Энджи?

— Что?

— У тебя есть планы на будущее?

— Нет.

— Вообще-то пора, Энджи. Надеюсь, ты все тщательно обдумала. Впрочем, неплохо, что у тебя появился такой шанс. Познакомиться с отцом. — Я уже успела рассказать ей и про Конни, и про детей. — Он счастлив, Энджи?

— Не знаю. Думаю, да, — нехотя призналась я.

— Я рада.

Всякий раз, когда я приходила к Дине, мы пили чай. Забавно, но эти визиты словно стояли особняком от прочей жизни. Дина ведь дружила с Конни — вполне достаточно, чтобы я невзлюбила ее. Но с самой первой встречи мне это даже в голову не приходило. Из всей жизни в Лос-Анджелесе я чаще всего вспоминаю чаепития с Диной. Я приходила в гости по утрам, поэтому никогда не встречалась с ее родными. У нее была дочь — постарше Мишель, но младше Кори — и сын. Мужа Дины я видела только на фотографии.

Порой, когда я приходила, она готовила еду. Мне нравилось наблюдать, как она режет лук — с такой скоростью, что становилось страшновато, не отрезала бы палец, — и обжаривает его, посыпая ярко-красными и желтыми специями, которые потрескивали и лопались на сковороде. Она всегда просила прощения за запах.

— Извини — сегодня я припозднилась с готовкой. Еда у нас вкусная, но жутко воняет, пока жаришь. Волосы и одежда впитывают запах, так что не забудь принять душ, когда вернешься домой. А то будешь пахнуть восточным базаром!

А я и не возражала бы.

— По-моему, отличный запах!

Дина смеялась и предлагала попробовать блюдо, что готовила, предупреждая:

— Осторожнее — ты же не привыкла к острому!

Когда я впервые попробовала ее карри с рисом, показалось, что каждое отверстие в голове полыхнуло огнем. Я махала ладошкой у рта в попытке унять пламя и со слезами на глазах взмолилась о стакане воды.

— Нет, нет, воды — ни в коем случае, будет только хуже. Постарайся перетерпеть. Вот положи-ка лучше с краю тарелки немного йогурта и смешивай с ним каждую порцию, прежде чем класть в рот.

Я последовала совету не раздумывая.

— Ну, чувствуешь? Йогурт притупляет остроту и добавляет вкуса еде. Вода только усиливает действие специй — как будто у тебя во рту идет гражданская война. Если хочешь научиться есть острую пищу, не борись с остротой. Просто немножко потерпи, и со временем твое нёбо привыкнет. А потом ты начнешь различать вкусы — и воцарится мир!

Как-то раз мы пили чай в гостиной, подальше от запахов булькающей на плите еды, и под одной из диванных подушек я обнаружила книжку, «Маленькие женщины».

— Ой, книжка Сабы! Она ее вчера весь день искала! — Дина взяла книжку у меня из рук. — Целый год я пыталась убедить собственную дочь начать читать любимую книгу моего детства. Но нет — каждый день новые отговорки: «Моя любимая передача началась по телику, мам; большое домашнее задание, мам; завтра, мам». И вот наконец-то мы начали, и теперь она дождаться не может, когда пора будет в кровать, и мы вместе почитаем на ночь! Она-то решила, что брат спрятал книжку… — Печальные нотки появились в голосе Дины. — Ну да ладно. Нашлась — и хорошо. Саба будет очень рада, она ужасно разозлилась на брата.