Сладкая горечь - [19]

Иногда она приходила к нему в студию, где он работал. Она позировала ему – он писал ее портрет. Бабушка и мать редко появлялись здесь, поскольку студия находилась в дальнем крыле здания, и Рейни могла отдохнуть от своих «надзирательниц». Не то чтобы она разлюбила бабушку, которая помогла матери разлучить ее с Клиффордом, но все-таки затаила обиду.

Главный вопрос, который мучил Рейни и с которым она беспрестанно обращалась к Арману: почему, почему Клиффорд не пишет?… Видя, как она страдает, Арман не знал, что ответить, и только неопределенно качал головой. Впрочем, он и в самом деле не знал ответа. Вполне возможно, что Клиффорд решил порвать отношения с Рейни. Иначе почему он не отвечал ни на одно ее письмо? А ведь она писала ему очень часто. Кому-кому, а Арману, от которого у Рейни не было секретов, это было хорошо известно.

Но даже Арман не знал всех подробностей происходящего. Зато миссис Оливент и старая графиня были в курсе дел и именно поэтому, тайно сговорившись, решили во что бы то ни стало помешать Рейни встречаться с Клиффордом Калвером. Единственным человеком, которого женщины посвятили в свои планы, был почтмейстер из Шани, которого они знали как преданного друга вот уже лет пятьдесят. Как все жители городка, Жан Савилль испытывал к графине глубочайшее почтение. Любое слово графини было для него законом, и нет ничего удивительного, что, когда она распорядилась задерживать все письма Рейни (или адресованные Рейни) и передавать ей, графине, лично в руки, он безоговорочно повиновался.

Само собой, мадемуазель Рейни ни о чем не подозревает. Дни проходили за днями, чудесное средиземноморское лето было в разгаре, а Рейни не получила от Клиффорда ни одного письма, как и он от нее… Единственное письмо, которое в обход графини полетело в Лондон, было отправлено из Канн собственноручно Арманом.

8

Вернувшись из командировки, Клиффорд с головой окунулся в повседневную деловую суету. Солнечные дни чередовались с дождливыми. Кое-как ему удалось поправить дела своей фирмы, но обязательства перед неудовлетворенными заимодавцами угнетали его по-прежнему. Он отчаянно нуждался в деньгах… Или хотя бы в надежде, что они скоро появятся.

Клиффорд убеждал своего банкира подождать со взысканиями по долговым обязательствам, а сам упорно стремился внедриться в сферы, где деньги потекут к нему сами собой. Менее всего он вспоминал о своем романе с сентиментальной и страстной девушкой, но, не получив после отъезда Рейни ни одного письма, удивился и даже немного обеспокоился. Клиффорд принадлежал к тому типу мужчин, которые быстро охладевают к женщинам, которые сдаются без боя, но если женщины не торопятся вешаться им на шею, любовь их разгорается.

Между тем он предпринимал все необходимые шаги и в отношении Лилиан Фитцборн. Строгие мамаши не жаловали его, но у Фитцборнов он чувствовал себя как рыба в воде. В случае необходимости он умел представиться скромным и благонравным, и однажды вечером, ужиная в роскошном особняке Фитцборнов на Бишоп авеню, он сумел добиться определенного прогресса. Прежде всего Клиффорд скромно отмалчивался, когда речь заходила о скачках, казино и тому подобных вещах, поскольку знал, что старый папаша Фитцборн этого не одобряет, но зато охотно поддержал разговор, коснувшийся ловли лосося. Накануне он выведал у Лилиан, что богатый банкир больше всего на свете любит рыбалку, и заблаговременно, словно прилежный ученик, проштудировал и вызубрил все, что касалось этого увлекательного предмета… Он явился к ужину, запасшись новейшими сведениями о ловле лосося, а также свободно оперировал специальными понятиями и словечками, словом, выглядел заядлым рыболовом.

Мистер Фитцборн весьма благожелательно прислушивался к его разглагольствованиям о лососе, мухах и снастях, а затем, когда закурили сигары, предложил вместе отправиться на рыбалку в Норвегию. Там, в Норвегии, как утверждал банкир, лучшая в мире рыбалка.

Клиффорд горячо поблагодарил за приглашение, но отговорился, сказав, что сначала потребуется решить две проблемы: во-первых, изыскать средства, чтобы купить приличные снасти, а во-вторых, изыскать время, которого у него в обрез по причине загруженности работой. В тот же вечер Клиффорд был вознагражден за свои старания. Оставшись с ним наедине, Лилиан нежно прижалась щекой к его щеке и, преданно заглядывая в глаза, заверила, что «все идет как надо».

Возвращаясь домой, Клиффорд не обольщался результатами. Начало было хорошее, но до официальной помолвки предстояло пройти трудный и долгий путь. Клиффорд чувствовал, что одно дело набиться к старому Фитцборну в компанию порыбачить в Норвегии и совсем другое – пролезть в зятья… Удручало и то, что с каждым днем Лилиан все больше ему надоедала. Конечно, она блондинка, и фигурка у нее что надо, но девушек, обладавших этими достоинствами, у Клиффорда было пруд пруди. От смазливых физиономий у него уже в глазах рябило. Ему была нужна девушка, способная разжечь воображение. А Рейни обладала этим свойством. Особенно когда не сентиментальничала.

Ее неожиданное молчание озадачило его. Он даже засел за письменный стол и написал несколько писем, в которых уверял ее в своей безбрежной любви и обещал в скором времени прилететь в Ниццу и встретиться с Рейни в Каннах.