Слабая женщина, склонная к меланхолии - [6]
— Кресло прямо за вами, — сказала Ася. — Не беспокойтесь, оно не откатится, садитесь спокойно.
— Он уже сидит, — ни с того ни с сего вступил в беседу автоматчик.
Ася грустно глянула на него. Автоматчик заметно смутился, беседовать раздумал, пятясь, отошел опять к окну.
— Располагайтесь поудобнее, — говорила Ася, устраиваясь на своем стуле и протягивая руку Люде. — Вы должны чувствовать себя в кресле совершенно свободно и спокойно. Как будто прилегли отдохнуть. Отдохните, пока мне надевают перчатки и готовят перевязочный материал. Боли никакой не будет. Просто промоем глаз и посмотрим швы. И вы посмотрите этим глазом и расскажете, как видите. Хотя на третий день после такой операции глаз еще видит не так, как прежде. Не бойтесь, это в порядке вещей… Вообще ничего не бойтесь.
Теперь в беседу решил вступить квадратный.
— Да он вообще-то ничего и не боится, — хмуро буркнул он.
Больной хмыкнул и осторожно опустился в кресло, на ощупь находя сиденье и подлокотники, закинул свободную руку за голову, нашел подголовник, устроил на нем затылок, немножко пошевелился и застыл в позе безмятежного покоя. Даже, кажется, улыбнулся.
— Да, вот так, — одобрительно сказала Ася. — Сейчас я сниму повязку, и мы немножко промоем глаз. Люда, готова?
— Так точно! — отрапортовала Люда, неодобрительно поглядывая на квадратного, потому что тот стоял прямо за спинкой кресла. Мог помешать.
Ася знала, что квадратный не помешает. Как только она снимет повязку — квадратный тут же шарахнется в сторону. Или зажмурится. Неподготовленные к такому зрелищу всегда так поступали.
Она сняла повязку и неловко сама поморщилась. А ведь она была подготовлена. Квадратный, правда, тоже болезненно поморщился, но в сторону не шарахнулся и даже не зажмурился. Смотрел внимательно — то на глаз, то на Асю. Хотел что-то сказать, даже уже рот открыл, но Люда нахмурилась, погрозила пальцем, и он рот тут же закрыл. Дисциплинированный двоечник.
— Хорошо, — довольным голосом говорила Ася, осторожно промывая веки физраствором. — Очень хорошо, общая картина мне нравится…
Заметила недоверчивый взгляд квадратного, снисходительно улыбнулась. Что бы он понимал в общей картине! Несмотря на крайнюю неэстетичность, общая картина ей действительно нравилась. Еще бы — операцию-то делал сам Плотников. Так что общая картина, при всей своей неэстетичности, была прекрасна. Ни воспаления, ни особых отеков, швы — вообще ювелирная работа… Швов было много. Два — на верхнем веке, два — на нижнем, ниже под глазом — еще один, у внешнего угла, ближе к виску, — еще один, над бровью — еще один… Скорей всего, шрам над бровью останется. Остальные даже заметны не будут. Ай да Плотников! А он ведь не пластический хирург! Да что говорить, любой пластический хирург от зависти сдохнет.
— Глаз не открывайте, — предупредила Ася. — И не зажмуривайте тоже… Сейчас я немножко оттяну веко и закапаю лекарство. Лекарство вы не почувствуете, разве только холод… А веко может побеспокоить, там швы… Но ничего опасного. Потерпите, я постараюсь осторожно.
Она действительно старалась работать очень осторожно. Операцию делал сам Плотников, не хватало только испортить что-нибудь по неосторожности. Не то чтобы она боялась хоть какой-то вред причинить… Нет, никакого вреда она причинить не могла. По определению. Она ведь тоже была из тех кадров, которых находил сам Плотников. Просто ей казалось, что даже мелкий пустяк, диссонирующий с немыслимым совершенством операций самого Плотникова, — да хоть бы не совсем ровно наклеенная повязка, — это примерно как усы, пририсованные углем Сикстинской Мадонне. Легко смыть, шедевр не пострадал, но ведь… кощунство. Кощунства Ася не терпела, ни в каком проявлении.
— Красиво, — с восхищением сказала она, увидев, наконец, глазное яблоко. — Люда, посмотри, как красиво… Господи, какой же Плотников гений! Просто даже не верится иногда.
Люда подошла, заглянула под расчерченное швами веко, пробормотала: «Ого!» — и уставилась на Асю с выражением лица типа «невероятно, но факт». Ася сделала выражение лица типа «а я этого ожидала». Квадратный смотрел на них поочередно с выражением лица типа «зачем мне тут голову морочат»…
— А вот теперь открывайте глаз! — Ася говорила торжественно и почти ликующе. — И рассказывайте мне, что вы при этом чувствуете! И если что-то увидите — тоже рассказывайте!
Изрезанные веки дрогнули, с видимым трудом разлепились, в узкой щелочке между ними дрогнул и поплыл по красному фону черный зрачок. Зрачок остановился, уставился на Асю и слегка расширился. Видел!
— Говорите! — потребовала она жадно. — Вы же видите, я знаю! Что? Говорите, ну…
— Веснушки, — хрипловатым голосом сказал больной и усмехнулся. — Командир, у тебя весь нос в веснушках.
— Этого не может быть! — закричала Ася. Теперь она не изображала ликование, а на самом деле ликовала. Проникающее ранение! Третий день после операции! Плотников — не гений. Плотников — бог. — Больной, вам кто-то рассказал про мой нос… Про мои веснушки! Больной, вы не можете их видеть! Я их утром запудрила!
— Запудрила! — передразнил больной и опять усмехнулся. — Ну и кто из нас больной после этого?
Уходя в армию, Генка был уверен, что для его любви к Инночке не может быть никаких препятствий. Ни то, что Инночка — его начальник, ни то, что она намного старше, ни ее почти взрослый сын… И даже то, что она не ответила ни на одно его письмо, не вызывало в нем сомнений в том, что она его дождется. Но с изуродованным лицом и беспалой рукой он не мог показаться ей на глаза.А Инночка просто не заметила, что он изуродован… Любовь слепа. Слепа? Да ничего подобного. Любовь умеет видеть главное — большую душу, большое сердце, большую ответную любовь.
Не родись красивой, а родись счастливой, — эта простая истина нравится «сереньким мышкам». Но Вера — совсем другое дело. В детстве она считалась дурнушкой, а когда люди разглядели, какая она на самом деле — невероятная, неземная, вылитая Аэлита! — это открытие принесло ей мало радости. Да и что хорошего в женской зависти и жадных мужских взглядах? Строгая Вера преподает студентам мутную науку психологию и считает, что все знает о людях. Особенно о таких, как небритые пассажиры громадного черного джипа, от которых приходится спасаться бегством.
Тимур был в бешенстве. Он ничего не понимал! Вопросов за последние полчаса у него накопилось столько, что он просто не знал, с чего начать. Зачем его четырнадцатилетняя сестра каждый вечер таскается в этот дом? Почему воинственная незнакомка встретила его с ружьем в руках? От кого она защищает свой маленький прайд — этих смешных девчонок, надменных котят, которые гуляют сами по себе? Ясно одно: он не сможет просто уйти и забыть хозяйку странного дома…
АннотацияАлександра работает гувернанткой у маленькой дочери успешного бизнесмена. Все, что можно купить за деньги, есть в роскошном особняке. Все, кроме любви, заботы друг о друге или хотя бы взаимного уважения. Хозяин дома презирает супругу, та отыгрывается на «обслуживающем персонале» — перед кем еще ей изображать элиту, сливки общества? Хотя единственная представительница элиты здесь Александра — потомственная аристократка, перед которой робеет даже человек, которого все боятся до полусмерти. Его внимание Александре совсем не льстит: она ни капли не доверяет нуворишам.
Ольга молода и фантастически хороша собой. Увидев ее, мужчины теряют голову от восхищения, а женщины — от зависти. Казалось бы, такая девушка не может быть несчастной. Но в прошлом Ольги столько боли и разочарований, что она не доверяет почти никому. До тех пор, пока однажды в ее жизнь не входит Чижик — маленькая девочка, которая потерялась в огромном магазине и с которой Ольга сразу же подружилась. Правда, есть еще отец малышки — богатый, властный и… не очень-то счастливый новый русский?
Аню наняли домработницей к старому инвалиду… По крайней мере, так сказала родственница этого инвалида, принимающая её на работу. И Аня была готова ко всему — к тяжёлой работе, к капризам и придиркам, к непониманию и даже скандалам. Работа была с «проживанием», а за это она была готова терпеть даже самодурство хозяина, тем более, что об этом самодурстве её честно предупредили. Аня не была готова только к тому, что с этого момента жизнь её изменится. И жизнь её родных, и знакомых, и друзей изменится. Есть такие люди, которые хотят и умеют менять мир к лучшему.
Сезар не знает, зачем ему жить. Любимая женщина умерла, и мир без нее потерял для него всякий смысл. Своему маленькому сыну он не может передать ничего, кроме своей тоски, и потому мальчику будет лучше без него… Сезар сдался, капитулировал, признал, что ему больше нет места среди живых. И в тот самый миг, когда он готов уйти навсегда, в дверь его квартиры постучали. На пороге — молодая женщина, прекрасная и таинственная. Соседка, которую Сезар никогда не видел. У нее греческий акцент, она превосходно образована, и она умеет слушать.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!