Слабая ведьма - [13]

В общем, дело стремительно шло к свадьбе, и лесная жительница искренне радовалась счастливой перемене в своей судьбе. Только иногда вечерами ее неожиданно охватывал страх. Правильно ли она поступила, так быстро согласившись стать женой Акеля? Но ведь он был рыцарем ее мечты, а мечте не говорят «Нет!», если, конечно, не хотят потом доживать свой век в глуши и в пустых сожалениях об упущенных возможностях.

Вейл вместе с Эдаргеном присутствовал на помолвке королевского кузена. Он считал такие «милые семейные мероприятия» донельзя тоскливыми, но король настаивал, ему хотелось похвастать тем, как удачно он простым разрешением на брак устранил с пути своего основного конкурента.

Однако едва молодая пара появилась на почетном месте, как министр забыл о скуке. Тысячу раз он видел молодого лорда Эйвинга, разговаривал с ним, сидел рядом на приемах. Он знал о нем и о его жизни (как, впрочем, о жизни всех мало-мальски заметных фигур в королевстве) едва ли не лучше самого Акеля, но сегодня что-то новое появилось в юноше. Вейл подключил свое колдовское зрение — ничего необычного, парень как парень. И все же министр был уверен, что за секунду до этого почувствовал в воздухе нечто этакое… как если бы… Маг мысленно плюнул с досады, ощущение было слишком мимолетным, чтобы можно было описать его. Он еще раз пристально вгляделся в молодого лорда. На том не было ни одного магического предмета, его мана была самого обычного бледно-зеленого цвета (как у большинства обывателей), и, только когда министр уже решил вернуться к обычному зрению, он неожиданно и совершенно отчетливо увидел, как над челом Эйвинга-младшего соткался тонкий сверкающий венец с тремя зубцами. Не узнать его было невозможно, точно такая же корона из чистого золота украшала в это же самое время лоб Эдаргена Арканского.

Весь обратный путь в карете Вейл задумчиво молчал. Не нужно быть великим магом, чтобы прочесть сегодняшнее знамение. На приеме он видел будущего короля Сан-Аркана. «Вернее, того, кто может им стать! — поправил сам себя маг. — Потому что узнавший судьбу может с ней поспорить. Неизвестно, правда, к добру это приведет или к худу». Итак, министр имел возможность выбирать из двух владык Сан-Аркана: потенциального и действующего. Нынешний король бывал временами излишне строптив, порой даже Вейл не мог добиться от него нужных действий без помощи магии. Ну а Акель? Маг задумался. «Нет! Парень был излишне романтичен». К тому же министр только-только приручил Эдаргена, и начинать все сначала с Эйвингом не имело смысла. Еще несколько минут ушло на то, чтобы решить, стоит ли посвящать короля в свои планы. Возможно, следовало заставить этого чистоплюя слегка замарать ручки кровью, все-таки речь шла именно о его короне. Но в конце концов Вейл решил, что дешевле обойтись своими силами. Король мог промешкать, а Судьба, судя по всему, уже принялась вышивать новый узор на своем полотне, как бы завтра не было поздно!

Мирра бесцельно ходила по комнате, собирая и вновь выкладывая из дорожной сумки вещи. С момента смерти Акеля Эйвинга прошло меньше двух дней. Странная болезнь скосила его стремительно и беспричинно, пролежав неделю в беспамятстве, он тихо скончался в своей постели, в родовом замке, на руках у врачей. Все эти дни ее даже близко не подпускали к комнате Акеля, поэтому взглянуть на него в последний раз ей удалось только на похоронах, да и то издали. «Любимые родственники и слуги» бдительно следили за тем, чтобы ее не допустили к гробу. Они бы и вовсе не пустили ее на церемонию погребения, но все же она была ленной из Ледо, и они не решились публично оскорбить «высокородную даму». Тем не менее ей потребовалось немало смелости, чтобы просто войти в зал, где на постаменте стоял гроб с телом молодого лорда. Пока она шла к Акелю мимо шеренги родственников, друзей, ближайших соратников умершего, его слуг и еще кучи всевозможных прихлебателей, всегда присутствующих на похоронах, — вся эта свора с едва сдерживаемой ненавистью прожигала ее взглядами и перешептывалась. Чтобы не растерять мужества, Мирра как можно выше подняла подбородок и старалась смотреть только перед собой, на постамент. Но, как только она достигла первой линии траурного караула, откуда-то сбоку вынырнул дядя лорда — Эйхарт Эйвинг и, схватив ее за локоть, буквально выволок в задние ряды скорбящих. Там он наконец отпустил девушку и, пробормотав что-то угрожающее, исчез в толпе. Смелости на второй проход через зал у Мирры уже не хватило, она с трудом достояла до конца церемонии в задних рядах прощающихся с Акелем, а взглянуть на него смогла, только когда катафалк проносили мимо, к выходу. На улице гроб водрузили на погребальную колесницу, и восемь черных коней медленно повлекли ее к кургану, специально насыпанному на южной окраине города. Там тело предадут огню, а прах отдадут родственникам или поверенным умершего.

Едва траурная колонна двинулась за колесницей к месту погребального костра, Мирра, покинувшая зал одной из последних, проскользнула в свою комнату. В замке, полном враждебно настроенной к ней челяди, она не горела желанием ни с кем встречаться. В комнате ее ждала личная камеристка — Бинош. Судя по испуганному лицу, для этой девушки последние несколько дней также не были самыми счастливыми.