Сквозь «железный занавес». Руссо туристо: советский выездной туризм. 1955-1991 - [78]

.

Более реальную опасность могли представлять так называемые курьеры – те, кто по разным причинам (часто из-за собственного легкомыслия или отзывчивости) могли провезти в СССР личную корреспонденцию от зарубежных граждан или какие-либо нежелательные издания, например, опубликованные на Западе произведения диссидентов, религиозную литературу. В специальном приложении к отчету о круизе по Средиземному морю (1972 г.) сообщалось, что «туристка Б. взяла по просьбе русской эмигрантки передачу для ее племянницы, которая живет в Ялте, хотя все туристы были предупреждены, что брать ничего нельзя»[658]. В 1961 г. при отъезде из Инсбрука (Австрия), где туристы из Куйбышева размещались в частных квартирах (не оказалось мест в гостиницах), хозяйка одной из квартир передала туристке X. одежную щетку и письмо в Свердловск и просила переслать туда. Но старший группы забрал щетку и вместе с письмом передал в Москве в Управление КГБ[659].

Наконец, потенциально наибольшую опасность могли представлять так называемые невозвращенцы. Ведь случай отказа кого-либо из туристов от возвращения на родину мгновенно предавался огласке западными средствами массовой информации и очень негативно влиял на имидж СССР. В таких случаях советским пропагандистам приходилось прилагать значительные усилия для того, чтобы рационально объяснить поступок человека, сознательно променявшего «социалистический рай» на «капиталистический ад». Неслучайно официальные советские издания предупреждали, что «наравне со шпионажем, выдачей государственной и военной тайны иностранному государству к измене Родине причисляется бегство за границу и отказ возвращаться из-за границы в СССР». Согласно действовавшему законодательству минимальным наказанием за подобные действия было лишение свободы на срок 10 лет, а максимальным – смертная казнь[660].

Тема причин и последствий «невозвращения» заслуживает отдельного рассмотрения, тем более что практика эта была связана не только с туризмом, но и с другими каналами выезда. Отметим лишь, что каждый такой случай в корне менял судьбу невозвращенца и его близких, причем далеко не всегда эти изменения были ожидаемыми. Уникальный в своем роде случай, произошедший в 1961 г., описывает российский историк С.А. Шевырин. Рабочий-ударник одного из предприятий Пермской области во время туристской поездки по Италии отказался возвращаться в СССР. Но после нескольких месяцев жизни на Западе, где он получил политическое убежище, «изменник Родины» по какой-то причине решил добровольно сдаться советским властям. В родной стране его ожидал суд и продолжительное тюремное заключение, а советская пресса усиленно клеймила беглеца, который «добровольно поменял подлинно свободную жизнь в советской стране на жалкое существование в капиталистическом мире»[661].

Выявление среди туристов потенциальных невозвращенцев являлось одной из важнейших задач, стоявших перед органами госбезопасности СССР, о чем косвенно свидетельствует советский фольклор. По сюжету одного из анекдотов периода застоя для группы советских туристов, приехавших в капиталистическую страну, гид-переводчик проводит лингвистический ликбез, переводя на иностранный язык стандартные фразы: «Как пройти в гостиницу?», «Сколько стоит лимонад?». Вдруг один из туристов интересуется: «А как будет “Предоставьте мне политическое убежище?”». – «Зачем это Вам?» – мгновенно отреагировал другой турист. – «А я просто хотел узнать, кто у нас в группе старший от КГБ».

Впрочем, практика «невозвращения» среди советских туристов была достаточно редкой. Из рассекреченных документов КГБ Литовской ССР следует, что за 1973–1980 гг. число невозвращенцев среди жителей этой прибалтийской республики составило 19 человек, причем только двое из них оказались за рубежом по каналам выездного туризма (первый случай произошел в 1974 г. в СФРЮ, откуда турист сбежал в Италию, второй – в 1979 г. в ФРГ)[662].

В то же время закономерен вопрос – а кем, собственно, была «личность в штатском» и не являлась ли она плодом воображения советского обывателя? По понятным причинам большинство документов, характеризующих деятельность КГБ в сфере зарубежного туризма, находятся в ведомственных архивах и имеют не снятый до сих пор гриф «Секретно». Однако архивные службы стран Балтии за последние годы разместили в открытом интернет-доступе большое количество документов органов государственной безопасности Латвийской ССР, Литовской ССР и Эстонской ССР. Некоторые из этих документов проливают свет и на тему пресловутой «личности в штатском» применительно к контексту советского зарубежного туризма. Например, в документе 2-го Управления КГБ Литовской ССР, датированном ноябрем 1976 г., приводится график зарубежных туристских поездок по линии республиканских профсоюзов на I квартал 1977 г. (включая и поездки в социалистические страны), после чего дается поручение «учитывая сложность обстановки, в которой оказываются советские граждане за границей, и необходимость усиления работы по контрразведывательному их обеспечению, прежде всего по предупреждению измены Родине, в состав туристских групп… предусмотреть включение ПРОВЕРЕННОЙ