Сквозь мутное время. Русский взгляд на необходимость сопротивления духу века сего (сборник) - [62]

Публикации Wikileaks не сталкивают народы. Они стравливают друг с другом бюрократов. Ну и бог с ними!

Наши судьбы, судьбы миллионов людей не должны зависеть от фобий, маний и стилистики каких-то людей, которые окончили МГИМО или Гарвард, которые работали тайно, делая карьеру, а потом внезапно, на сороковом году жизни, в кулуарах власти, или в кулуарах посольств, или где-то еще, пройдя энное количество километров тихим шагом, подобно Молчалиным, вдруг начали определять судьбы мира.

Грибоедов был прав: Молчалины господствуют на свете. Сегодня с этих Молчалиных сорвана маска благодаря Джулиану Ассанжу. Спасибо ему еще раз за это большое.

Что нового мы узнали из этих публикаций? Да ничего из того, о чем бы не говорили раньше! Ничего нового.

Мы знали, что это лживый, кровавый истеблишмент, который лжет и который описывает самым грязным образом своих друзей и союзников.

Мы знали, что США – это империя, в которой все построено на бюрократии, на торжестве денег, что они давно уже вытерли ноги о принципы отцов-основателей и о конституцию свою.

Мы знали, что европейский истеблишмент, прикидывающийся демократическим и свободолюбивым, на самом деле лижет подметки американцам и вертит перед ними куцым хвостиком. Что тут нового-то?

И про Россию там, кстати, ничего особенного нет. У нас долго тут смеялись, что вот «шакалят у посольств» – да как Путин смел так сказать!

А из переписки Wikileaks мы видим правду – у посольств шакалят многие, и американцы об этом, обо всех своих источниках, прекрасненько сообщают.

И даже дают оценки многим своим либеральным информаторам, рисующим им картину политической ситуации в России.

Теперь мы, по крайней мере, поняли, откуда у американского Госдепартамента складывается впечатление о том, что происходит в нашей стране.

Почему Муамар Каддафи – последний герой?

Муамар Каддафи – последний на земле политик, имеющий отношение к событиям середины XX века, которые мы можем называть пробуждением Африки, пробуждением третьего мира.

Хотя нет, есть еще Фидель Кастро, конечно. Фидель Кастро по масштабу гораздо больше, чем Каддафи. Рядом с ним Каддафи выглядит даже не как младший брат, а как младший внучатый племянник Фиделя Кастро – в политическом смысле.

Потому что даже все толстенные зеленые книги Каддафи, его многотомные произведения и экстравагантные одежды не стоят одной маленькой статьи Фиделя, одного его маленького очерка, размышления о том, почему США не хотят на самом деле никакого развития стран третьего мира.

Каддафи является тем, кем он является, и попытка снять Каддафи с доски истории, вычеркнуть его является попыткой зачеркнуть XX век целиком и полностью, с его надеждами, с его мечтами.

Сегодня Каддафи выглядит чудаком, но вспомним, каким он был в 1969 году, например, или в 1973-м. Это был молодой, подтянутый бербер, офицер с ярким лицом.

В самой личности молодого Каддафи, вступавшего в зрелый возраст, было что-то магическо-романтическое.

Он казался поэтической метафорой, бросившей вызов миру банала, миру простых истин на революционные темы, которые произносились мордатыми партийными работниками Советского Союза.

И вот Каддафи, который тогда смотрелся ярким и невероятным артефактом революционной эпохи, превращается в графа Дракулу.

Дракула в фильме Копполы тоже ходит в расписных, расшитых одеждах. То он молодой красавец с невероятными кудрями, в очочках, такой бледный. То он страшный жуткий монстр с морщинами на лице.

Вот и Каддафи такой же. Каддафи напоминает нам о том, что времена меняются и смена времен происходит все быстрее и быстрее.

Мы видим, как новые политические силы пробиваются из-под этого асфальта времени, с которым уже сливается Каддафи, в который он уже врастает, как когда-то красивый дом с годами врастает в землю.

Вообще, мы мало что знаем про старых героев и новые политические силы, потому что то, что нам показывают по телевизору, – это чистая мифология.

В интерпретации этой драмы есть некий Каддафи, некий монстр, и некая оппозиция. Но кто входит в эту оппозицию?

Почему-то нивелируется и сглаживается политическая составляющая как самого Каддафи, так и оппозиции.

Вообще одна из задач общества спектакля – снятие XX века, который был веком яркой политической фразы, напряженной политической позиции.

Задача современных делателей мирового спектакля – снятие реальной политической напряженности, политической остроты и превращение всего в противостояние каких-то театральных персонажей, некоей оппозиции и некоего Каддафи.

Это не важно, что происходит в Ливии. Там не происходит ничего такого чрезвычайного, чего не происходило бы в других странах.

Вся эта мистификация, трагедизация происходящего в Ливии – это ход публичной пропаганды. Но характерно распределение ролей в спектакле.

Мне кажется, мы не должны этому поддаваться. Мы должны пытаться напряженно вникать в программы и позиции тех политических сил, которые сегодня противостоят друг другу.

Попытаемся вскрыть, очень кратко, содержание этого спектакля и понять, что происходит в глобальном смысле.

Считаю, что реальный конфликт происходит не на Ближнем Востоке. Это просто сцена, на которой разыгрывается драма. Помимо того что там появилась целая когорта молодежи, которая не хочет жить по-старому, там проснулись политические силы типа братьев-мусульман и т. д.