Сквозь мутное время. Русский взгляд на необходимость сопротивления духу века сего (сборник) - [38]

Кавказская цивилизация, включающая в себя пространство от Аракса до Кубани и Дона, окаймленная Черным и Каспийским морями, формировалась и формируется как пространство жесточайшей этнической конкуренции.

Подавляющее большинство кавказских этносов – осколки великих народов прошлого, оттесненных завоевателями в неприступные горы и выдержавших там беспрецедентную битву за выживание.

Казаки, или потомки казаков, по сути, также являются потомками свободных групп русскоязычного христианского населения, потерпевшего поражение в борьбе с империей в ходе нескольких кровопролитных войн (Разин, Пугачев, Булавин). Начиная с XVI века они живут на Кавказе и в предгорьях. И вполне аутентичны для кавказской цивилизации.

На Кавказе нет больших народов (кроме русских не-казаков и армян, которые не являются кавказцами, строго говоря). Эта малочисленность не дает возможности ни одному из них подчинить себе значительные территории.

Объединением Кавказа в разные время занимались великие империи: Римская, Персидская, Византийская, Арабская, Монгольская, Османская, Российская.

Империи, принося на Кавказ ужас войны, приносили ему в эпоху мира возможности технологического, политического развития.

Опыт, который они выносили с Кавказа, говорит о том, что населяющие его этносы практически не ассимилируются. Уничтожаются, выселяются, но не растворяются в народе-победителе.

Борьба между разными кавказскими этносами за жизненное пространство, невозможность окончательной победы в этой борьбе привели к необходимости постоянного формулирования договорных отношений как основы сосуществования.

В ходе истории выяснялось, что и для борьбы с внешними захватчиками (всегда чужими для коренных кавказских народов) даже конкурирующие из-за земли, воды, контроля торговых путей этносы вынуждены объединяться.

Таким образом выработался первый принцип социальной коммуникации в рамках кавказской цивилизации – договор, который оберегает отличие тебя от соседа, позволяя сохранить самобытность, но гарантирует обеспечение совместной безопасности и развития в контактах с внешним миром.

Необходимо учитывать, что невероятные порой этнические различия, которые можно наблюдать, например, в Дагестане даже между соседними аулами, не являются фактором вражды. Ситуация Кавказа (особенно Северного, российского) определяется понятием «всеобщее перемирие».

Не мир, не слияние, не война, а именно перемирие, договор и его соблюдение.

Именно потому, кстати, события 1992 года в Пригородном районе были таким шоком для Северного Кавказа, видевшего и более масштабные, более кровавые войны. Но то были войны между кавказцами и внешними силами. Между ингушами и северными осетинами – бывали конфликты, но не было войны на истребление.

Пришедшие с юга «беженцы» – люди иной культуры. Осетины юга веками находились под властью грузинских феодалов, фактически были привязаны к земле, закрепощены, не имели навыков свободного владения оружием, ответственности за это владение. Они не знали в той мере, как северокавказцы, что значит «земля народа», что значит граница насилия, за которой начинается разрушение самих основ кавказской цивилизации, кавказского мира.

Захват чужих этнических территорий, насилие над женщинами, убийство детей и переселение на захваченные территории – все это резко нарушило баланс Северного Кавказа и Кавказа вообще. Характерно, что северные осетины стараются не жить в ингушских домах Пригородного района, они заселены именно осетинами-южанами.

Учение об образе добра для Кавказа вытекает из склонности его народов к конкурентной борьбе за выживание и формированию, вследствие этого, особого человеческого типа – заряженного на победу, на доминирование, готовность к конфликту и одновременно яростно отстаивающего собственную идентичность.

Фактически главный принцип добра для кавказской цивилизации – в сохранении идентичности его народов и этносов. Все, что позволяет это, – добро (пусть даже оно принимает формы империй, государств типа СССР, религиозных идеологий и т. п.). Все, что мешает, угрожает, – зло.

Именно поэтому, кстати, на Кавказе не приживутся никакие религиозные доктрины, какую бы популярность они ни получали в годы войны и кризиса, которые в своей конечной перспективе стирают этническую уникальность.

Радикальный салафизм (называемый в России ваххабизмом) отрицает этничность и настаивает на ее противоречии исламу. Мусульманин по этому учению теряет этническую принадлежность.

Эта идеология, безусловно, эффективна для мобилизации в ходе войны, подобной чеченской девяностых годов. Она позволяет бойцам ощущать себя единым целым. Но в мирное время позиции радикального салафизма неизменно будут ослабевать, поскольку вступают в непримиримое противоречие с фундаментальными принципами кавказской цивилизации.

Примерно такая же ситуация была с имаматом Шамиля и отношениями Кавказа с советской властью.

Движение Шамиля, мюридизм, стало терять популярность в тот момент, когда власть имама, казалось, была непререкаема. Именно универсализм, уничтожающий идентичность, будучи сильным фактором в начале газавата, стал его слабостью в момент почти победоносный (пример – история Хаджи-Мурата).