Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи - [11]

Тут осмелели и черные вороны. Они кружились возле орлана, отвлекая его внимание от атак коршунов. Тотчас же на помощь Белохвостому Клеку ринулась его подруга. Она стремительно атаковала Тиню, но тот увернулся и вмиг оказался выше ее. Как и в драках на земле, в воздухе преимущество у того, кто окажется сверху. Орлану трудно состязаться с коршуном в маневренности, поэтому коршуны все время висели над четой орланов.

Белохвостый Клек и его супруга скоро вернулись на сухую макушку старого кедра. Теперь никто не мог атаковать их с воздуха без риска получить смертельный удар мощного орлиного клюва. Коршуны улетели к своему гнезду, а свора разбойного Карра расселась вокруг, хотя и угомонилась. Только кедровки продолжали тараторить в гуще крон. Они видели всю картину воздушного боя и теперь, как всегда, не слушая одна другую, громко болтали, видимо, комментировали событие.

Потом подобные свары повторялись еще не раз, но чета молодых орланов не обращала на них внимания. Оставшись в тот год бездетными, Белохвостый Клек и его подруга хорошо питались в новом угодье и скоро стали полными владыками неба над Моховой падью. К ним уже никто не смел приближаться.

Следующей весной они вновь вернулись сюда из теплых краев, построили себе гнездовище на том же старом кедре и вывели двух птенцов. Когда те уже пробовали летать, один из желторотых оказался слишком беспечным и самонадеянным и спустился на самый нижний сук соседнего дерева. Там его задушила рысь Фура. Второй птенец этой весной отстал где-то на пути в Моховую падь. Да это и лучше, ему все равно пришлось бы скоро покидать родительские владения — таков Закон.

Появление орланов нынешней весной в Моховой пади никого не удивило: к ним уже привыкли. Но теперь и барсукам, и енотовидной собаке, и выдре, и зайцам следовало глядеть в оба еще и на небо и остерегаться открытых мест.

Сейчас самка орлана почти безвылазно сидела в гнезде, прикрыв теплыми перьями и подпушкой три больших грязно-белых яйца. Через тридцать восемь дней из них вылупятся птенцы. Теперь Белохвостый Клек должен добывать еду не только для себя, но и для самки. Обычно он сидел где-нибудь неподалеку от гнезда на макушке самого высокого дерева, предпочитая голую сухую ветку. Оттуда ему хорошо видны окрестности, главным образом отлогие галечные берега Моховки. В эту пору от его взгляда ничто не ускользнет вокруг.

Вот он уловил какое-то еле заметное движение среди камней у берега заводи на той стороне Моховки: от старого ивняка к воде ползет гадюка. Орлан тяжело сорвался с ветки. Несколько взмахов крыльями у самого галечника, лапы чуть коснулись земли, и вот он уже взмыл. В его когтях извивается гадюка. Несколько ударов клювом, и змея повисает мертвой плетью. Он не улетает далеко, усаживается на ближайшую корягу, некоторое время оглядывается вокруг. Потом начинает терзать добычу — отрывает по куску и с жадностью глотает, длинно вытягивая и выгибая шею.

С наступлением сумерек над Моховой падью слышится: «Клек, клек, клек». Это самка зовет Белохвостого Клека домой. Подходит ночь, и ей, наверное, страшновато оставаться одной в гнезде. Мало ли что может угрожать ей, прикованной к гнезду материнским долгом. В эту пору в кронах начинает охотиться рысь Фура, зеленые огоньки ее глаз нет-кет да и сверкнут где-нибудь неподалеку. А то где-то рядом кто-то царапнет когтями древесную кору, потом тишину нарушит предсмертный крик какой-нибудь задремавшей птахи. Это вышла на охоту одна из самых опасных хищниц — куница Харза, а может быть, и соболь. Беспокойно тогда чувствует себя владычица неба.

И самец прилетает. Походит по краю гнезда, чуть приспустив крылья, потом усаживается на давно облюбованной ветке по соседству, складывает плотно крылья, вбирает голову. Значит, он погрузился в дремоту, чуткую, настороженную.

БИТВА ЭТАЖЕЙ

Амба-Дарла великолепно устроился в Моховой пади. Он нашел старое свое логовище среди скалистых уступов у истоков Барсучьего ключа. Логовище было хорошо защищено от солнца, дождя и ветра огромной елью, разросшейся на следующем уступе. Но самое главное, отсюда, если чуть поднять голову над обломком скалы, можно увидеть не только весь распадок, но и сам Барсучий ключ до того места, где он сворачивает вправо, чтобы влиться там в Моховку, — туда уходит лесной коридор.

Дарла теперь охотился обычно по ночам, а дни проводил в своем убежище. Он то дремал, чутко ловя ушами лесные звуки, то слегка поднимал голову и подолгу наблюдал со своей вышки за тем, что происходит на берегах Барсучьего ключа. Вот Ухуру вышел из зарослей, уткнул морду под кочку прошлогоднего папоротника, легко перевернул ее и пошел пахать вокруг. Он то и дело вскидывал свою клыкастую морду, что-то жевал, с грозных его клыков свисали корневища. Вскоре вокруг него появилось несколько молодых секачей.

Но Большая семья не интересовала сейчас Дарлу, он был сыт. Как и всегда после урожайного года, нынешней весной в изобилии наплодилось разной живности, и владыке Моховой пади не стоило большого труда добыть себе еды. То заяц сам наскочит, то зазевается какой-нибудь барсучишка, то налетит косуля, вспугнутая рысью или росомахой.