Сквозь испытания огнём - [21]

— Да, мой господин! Немедленно! — ответил Чьянг и начал отдавать собственные приказы.

Уинтер-Глори оставил его наедине с ними. Он кивнул своему непосредственному телохранителю и сам пустился галопом на восток. Ему нужно было приблизиться к тому, что должно было стать главой его колонны, если он собирался контролировать ее.

По крайней мере, часть его первоначальной паники — а это была именно она, по его признанию, — начала ослабевать, когда он обдумал свою ситуацию. Нельзя было терять времени, это было несомненно, и пламя вполне могло настигнуть то, что было его авангардом. Это было бы некрасиво. Сам Уинтер-Глори вырос на высоких северных равнинах Мэддокса. На самом деле он никогда не видел лесного пожара, но видел много костров. Он знал, как быстро загорается выдержанная древесина шишковидных деревьев и масличные деревья, и сильно сомневался, что древесина зеленых шишковидных деревьев со всеми их находящимися на месте восковыми, смолистыми иглами загоралась бы намного медленнее… или горела с меньшей яростью. Если уж на то пошло, стручки масличных деревьев созрели и набухли от их чрезвычайно горючего масла.

Время еще есть, — твердо сказал он себе. — Должно быть время. Возможно, ты потеряешь кого-то из людей, и многое будет зависеть от того, насколько хорошо это выдержат лошади, когда мы действительно начнем бежать. Вероятно, придется отказаться от драконов, если уж на то пошло. Но если вы сможете заставить их двигаться, то наверняка сможете спасти большинство из них!

Гонец к Тагпэнгу пронесся мимо него смертельным галопом, грохоча по краю большой дороги, и граф пришпорил своего скакуна до более быстрого темпа.

* * *

— Думаю, самое время, — сказал Тэнгвин Сингпу, защелкивая карманные часы, которые ему подарил капитан пехоты Джопэн, когда понял, что не сможет удержать старшего сержанта своего полка от возвращения домой, несмотря на запрет императора. Сингпу знал, что сам Джопэн разрывался, что часть его хотела пойти с сержантом, с которым он так много делил. Но капитан пехоты поклялся соблюдать запрет… что не помешало ему дать Сингпу много очень дельных советов. Включая необходимость тщательно координировать действия… и делать даже сложные операции настолько простыми, насколько это возможно.

Теперь бывший сержант стоял в приятной прохладе густой тени леса. Небо прямо над главной дорогой представляло собой сверкающий голубой купол, покрытый далекими белыми облаками, и дождя не было уже несколько пятидневок. Деревья были сухими, как трут, — подумал он, — и где-то глубоко внутри задрожал от собственного выбора сравнения.

Он еще не чувствовал запаха дыма, но знал, что произошло в двенадцати милях к западу, где единственные другие часы, которые у них были, показывали то же время, что и его. И теперь настала его очередь.

— Зажигай их, — резко сказал он, и Чжоухэн Хусэн чиркнул одной из свечей Шан-вей о пряжку своего пояса и зажег факел. В двадцати ярдах от него другой крепостной сделал то же самое. А в двадцати ярдах за ним еще один — и еще. Цепочка пылающих факелов растянулась, убегая от большой дороги в обоих направлениях, а затем Хусэн вонзил свой факел в лес конусообразных деревьев к северу от большой дороги, в то время как Сингпу сделал то же самое на юге.

Менее чем через десять минут стена огня длиной в четыре мили полыхнула прямо поперек главной дороги. Ветер гнал ее на восток, но недостаточно сильно, чтобы помешать ему также ползти на запад, и мстительные крепостные, которые устроили этот холокост, бросились наутек, мчась к лошадям, которых они захватили у капитана конницы Ньянгжи.

Река Шоукэн была слишком мелкой на большей части своей длины, чтобы быть судоходной для чего-либо гораздо большего, чем каноэ или гребные лодки, но она была широкой, особенно там, где пересекала главную дорогу в середине Мей-сун. Это должно обеспечить достаточную защиту от огня, как только они пересекут ее, — подумал Сингпу.

И в отличие от колонны графа Уинтер-Глори, на их пути не было бы огня, когда они попытались бы это сделать.

IV

Шоссе Жинко-Ти-Шэн, провинция Буассо, Северный Харчонг.

Правая рука Кэнчжена Гвэнжи взлетела вверх во внезапном повелительном жесте.

Барон Стар-Райзинг ехал, погруженный в свои мысли, но движение руки старшего оруженосца вырвало его из задумчивости. Он напрягся в седле, больше, чем обычно, осознавая отсутствие левой руки, когда натягивал поводья. К счастью, его лошадь была хорошо обучена. Когда он отпустил поводья и позволил им упасть на шею лошади, она мгновенно остановилась и навострила уши, ожидая, что он направит ее, действуя коленями и пятками.

Большинство харчонгских боевых коней прошли подобную подготовку, но была причина, по которой Саут-Уинд был обучен особенно хорошо. Это оставляло сохранившуюся руку барона свободной для двуствольных пистолетов в седельных кобурах.

Гвэнжи взглянул на гораздо более молодого человека, ехавшего справа от Стар-Райзинга, который был очень похож на оруженосца. Теперь Гвэнжи сделал жест, который отправил его сына Кэнчжена еще дальше вправо и на двадцать ярдов позади Стар-Райзинга. Третий член личной охраны барона отступил назад и влево, а Гвэнжи тронул пяткой своего собственного коня и двинулся в сторону Стар-Райзинга.