Сквозь годы - [10]

Только бы Коул не дотрагивался до нее! Глэдис чуть не задохнулась, когда он кончиком пальца коснулся мочки ее уха. Ей все труднее становилось сохранять внешнее хладнокровие.

— Вспомни, ты ведь тоже вставал на мою защиту, когда меня обижали! — напомнила она.

— Ты была похожа на раненую птичку, — тихо пробормотал он.

То, о чем говорили его глаза, возбуждало Глэдис, но отвести взгляд она была не в силах.

Его ладонь легла ей на шею, и в глубине ее лона стало жарко и влажно. Что-то странное творилось с ней! Голос ее стал хриплым, словно она нарочно пыталась соблазнить Коула, и она не могла ничего изменить.

— Потом ты делал те к-клетки для… — Глэдис отчаянно старалась скрыть, какое действие оказывает на нее его взгляд, — моих больных животных, — почти не дыша, закончила она фразу.

Повисло долгое молчание. Коул неотрывно смотрел в ее глаза. Голова у Глэдис закружилась еще сильнее, глаза закрылись, и она качнулась к нему, но тут же опомнилась и стыдливо отпрянула, ощутив болезненное прикосновение набухших сосков к натянутой ткани платья.

— Глэдис, я уверен, что мне никогда не найти другой женщины, такой же чудесной, доброй и красивой, как ты. — Его низкий голос звучал так страстно, что ее опять словно током пронзило.

Постепенно до Глэдис дошел смысл этих слов.

— Да что ты! Я же вовсе не красива!

На лице Коула промелькнула обезоруживающе нежная улыбка.

— Неправда. Ты была красивой еще в детстве, когда твои косички и торчали, словно свиные хвостики, а на носу сидели очки, — сказал он.

— А, теперь понимаю, ты просто насмехаешься… — обиженно пробормотала Глэдис.

— Ничего подобного! — горячо возразил Коул. — Ты была прекрасна, потому что любила все живое. Но теперь… когда я гляжу на тебя, у меня просто дух захватывает, — тихо произнес он.

Сердце Глэдис кувыркалось в груди, щеки горели. Никогда еще она не видела у Коула такого выражения глаз. В каком-то сонном чувственном оцепенении он изучал ее округлившиеся глаза, пухлые губы…

Не может быть! Он считает ее привлекательной! Даже желанной! Разве могла она об этом мечтать?!

Глэдис впервые почувствовала себя женщиной.

— Коул! — У нее даже тембр голоса изменился.

Ей захотелось ощутить его объятия, и глаза ее красноречиво говорили об этом. Повинуясь этому немому призыву, Коул обнял ее за худенькие плечи и притянул к себе. Глэдис блаженно закрыла глаза и подняла к нему лицо, дрожа от страсти.

— Я хочу целовать тебя всю! Любить тебя всю ночь!

Их губы слились в поцелуе…

Глэдис замерла над тортом. Руки ее тряслись. Всю жизнь она будет помнить тот взрыв желания и всю жизнь будет сожалеть о том, что сделала потом…

Ей хотелось сорвать с себя одежду и отдаться Коулу прямо здесь, на лестнице, но, видимо, капля разума еще теплилась в ее воспаленном мозгу, и она сделала единственное, на что еще была способна.

Глэдис хотелось выглядеть в глазах более взрослого Коула не девочкой из захолустья, которая растаяла от первого же поцелуя, а эдакой умудренной житейским опытом женщиной. Вспомнив о героине фильма, который недавно смотрела, она гордо произнесла:

— Остановись! Я не собираюсь заходить так далеко, пока у меня на пальце нет обручального кольца!

В фильме героиня удалялась, оставляя героя рвать на себе волосы. Но то было на экране, а сейчас, в реальной жизни, Глэдис безумно жаждала поцелуев Коула, и глаза выдавали ее.

— Просто поцелуй меня, Коул, и больше ничего! — охрипшим голосом попросила она.

— Нет, — резко ответил он, не отрывая горящих глаз от ее призывно полуоткрытых губ. — Поцелуев мне недостаточно, Глэдис.

И в доказательство своих слов он провел ладонью по ее разгоряченному телу. Ответное желание забурлило в ней.

Глэдис испугалась, что вот-вот окончательно потеряет голову, и отпрянула.

Да это же просто похоть, твердила она себе. Мать не зря предупреждала, что Коул и Джерри, возможно, попытаются совратить ее, и призывала помнить, что для них она всегда будет только объектом для секса. Любви здесь быть не может, потому что она им не ровня; ни один Лиммерикс никогда не женится на внебрачной дочери экономки.

Глэдис сделала глубокий вдох и послушалась отрезвляющего голоса рассудка.

— Коул, мне нужно больше, чем ты можешь дать, — сказала она. — Ты не для меня. — Она гордо подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Он застыл, словно получив пощечину.

Подобрав с полу вещи, Глэдис прошла в комнату и закрыла за собой дверь. Там она бросилась на постель и выплакала свою боль, заглушая рыдания подушкой.

Она уже успела понять, как дорог ей Коул, но отныне обречена была сдерживать свои чувства.

Сжавшись в комочек, она пролежала без сна всю ночь. На рассвете у ее двери послышались шумные шаги Джерри.

Без сомнения, он пьян, подумала Глэдис. С ним это случалось все чаще. Сейчас он разбудит Коула, и произойдет еще одна ссора.

Она тихонько вышла из комнаты и прижала палец к губам.

— Тсс!

— Ты-то мне и нужна! — радостно заорал Джерри и, качаясь, пошел на Глэдис, тесня в комнату, пока она не упала навзничь на постель.

Навалившись сверху, он принялся стягивать с нее ночную рубашку, а она беспомощно сопротивлялась.

Когда Глэдис попыталась что-то сказать, он закрыл ей рот мерзким слюнявым поцелуем, а потом стал щекотать. Она извивалась как угорь и истерически хихикала, хотя в душе ее закипали страх и обида.