Скупщик - [21]

После того как случайно узнаешь, что на престижном столичном конкурсе молодых художников, для которого ты полгода писал картину, все места давно куплены, а тебя самого внесли в список участников лишь для того, чтобы статистика конкурсантов выглядела более-менее пристойно, первое, что приходит в голову — дать в рожу организатору этого балагана. Но организатором конкурса значился Департамент культуры города Москвы. Кого конкретно следовало бить, было непонятно. Поэтому, отсидев первые тридцать минут торжественного награждения победителей в каком-то пафосном ресторане и накидавшись халявной водки, Илья подошел к сцене, попросил у ведущего, с энтузиазмом перечислявшего призы от спонсоров, микрофон и назвал организаторов и участников конкурса жирными бездарными продажными свиньями. До того как его выволокла из ресторана охрана, он успел пнуть ведущего, показать всем со сцены средний палец и запустить котлетой по-киевски в декольте дочери префекта ЦАО, которая, собственно, и выиграла конкурс.

Если бы он мог поговорить с самим собой пять с лишним лет назад, в ту самую ночь, когда он блевал на собственные ботинки где-то на детской площадке во дворе на Чистых Прудах, Илья бы запросто объяснил, что просрать какой-то купленный конкурс молодых талантов в двадцать три года — вовсе не катастрофа. Это даже немножко престижно — жизненный опыт, как-никак. Но тогда ему казалось, что жизнь кончена, мир — скотская зловонная дыра, и все, чего ему тогда отчаянно хотелось — захлебнуться собственной блевотиной, тут же, у деревянных качелей с зайчиками, под глупые трели невидимого соловья.

В начале ноября, когда стало холодать, музыканты и девица с культей пропали из сквера, бомжи переместились в переход метро, а он сам обосновался в рюмочной, на замызганных столах которой продолжал рисовать за выпивку портреты всем желающим. Он стал кем-то вроде местной знаменитости. Именно в рюмочной к нему однажды вечером подсел странный мужчина средних лет, в куртке с капюшоном, и заказал собственный портрет. Пока Илья марал альбомный лист, принесли бифштекс, салат и бутылку отличного коньяка, а сам клиент неожиданно поинтересовался, в какую сумму тот оценивает собственный талант.

Когда Илья понял, что странный персонаж со скучной внешностью бухгалтера намекает, что может исполнить любые его желания, он решил, что это шутка такая. И тут же, продолжая веселиться, сформулировал список собственных требований, после чего самолично проткнул палец столовым ножом, которым до этого резал бифштекс, и капнул кровью на блокнот. Если бы в тот вечер Илье встретились в рюмочной марсиане и предложили махнуть с ними в космос, он бы согласился с таким же энтузиазмом. Той осенью ему все было по барабану.

Илья оторвал взгляд от блокнота, глянул на Скупщика и обомлел — на него из-под капюшона сквозь толстые линзы очков смотрел мужчина средних лет. Именно в этом обличье пять лет назад к нему и явился Демон! Илья в мельчайших деталях помнил это лицо: серые блеклые глаза, тонкий крючковатый нос, плохая бугристая кожа. Он запомнил это лицо во многом потому, что портрет мужчины в капюшоне до сих пор висит у него в кабинете Галереи — это его последняя талантливая работа. После подписания договора все, что бы ни нарисовал Илья, было катастрофически, омерзительно бездарным.

— Так что, у тебя ко мне есть претензии? — переспросил Демон деловым тоном.

— Нет, что ты, к тебе у меня претензий нет! — усмехнулся Илья, разглядывая собеседника. — Ты молодец! Если было бы можно, я бы написал тебе хвалебный отзыв… в дьявольской книге жалоб и предложений.

Демон хмыкнул, спрятал блокнот и неуловимо перевоплотился в парня с татуировками. Он залпом допил пиво и поставил бокал на стол.

— В таком случае наш разговор можно считать оконченным.

— Нет! — рявкнул Илья и сам удивился собственной наглости. — Да, у меня есть к тебе претензии.

— Какого рода?

— Это не конкретно к тебе претензии… Это вообще претензии. Я понял, что ошибся, — твердо сказал Илья. — Наш договор был чудовищной ошибкой, и я хочу его расторгнуть.

Демон достал из пачки сигарету, сунул в рот, чиркнул спичкой о коробок с логотипом заведения. Затянулся, выпустил дым, глянул на Илью.

— Раскаяние, душевные муки и запоздалые терзания — не по моей части. С этим идут к духовнику. Или к психоаналитику. Я, насколько ты понимаешь, здесь вообще ни при чем — ты сам, добровольно отказался от дара Божия, а я лишь оформил все, скажем так, юридически.

— Я хотел рисовать! — воскликнул Илья. — Я был чертовски талантлив! Я просто… съехал с катушек после этого гребанного конкурса. А ты воспользовался моей душевной слабостью! Ты ведь всегда так делаешь! Появляешься тогда, когда у человека больше не остается сил во что-то верить! Ты отнял у меня все, а я ведь просто хотел реализоваться…

— Я, я… — передразнил Илью Скупщик. — Ты хотел продаваться. Хотел выставок, славы и денег. Давать интервью, трахать телочек, не вылезать из телевизора… Разве я не дал тебе того, чего ты хотел?

— Я был идиотом, — признался Илья. — Молодым амбициозным идиотом. А сейчас я понимаю, что мог всего добиться сам. Без тебя!