Скрывая улики - [43]

— Она знала Петроне, — сказал он. — Они познакомились то ли на деловом обеде, то ли на политическом собрании, что-то в этом роде.

Это было очень похоже на правду. Петроне старался создать себе имидж симпатичного и успешного бизнесмена, он водил знакомство со многими важными персонами, которые играли, как говорится, на правовом поле.

И все-таки я позволил себе усомниться.

— Вы об этом говорите так, словно это было ни к чему не обязывающее светское знакомство. Между тем мне известно, что их отношения подразумевали нечто большее.

Подумав, он согласился.

— Петроне был очарован тем, насколько она умна и независима. Он как бы даже оказывал ей покровительство. Она ему тоже по-своему симпатизировала. Но при этом понимала, что эта дружба может повредить ее политической репутации, и потому старалась держать его на расстоянии.

— Может быть, это его и взбесило?

Алан придвинулся ко мне почти вплотную.

— Доминик Петроне не мог причинить Линде Падилла никакого вреда, — прошептал он. — Никогда и ни при каких обстоятельствах.

— Так уж и не мог? — усомнился я.

— Готов поклясться, — заверил Алан, — он бы ее и пальцем не тронул. Чего нельзя сказать про вас. Вас он в два счета порвет на кусочки, а кусочки закопает.

Нечего сказать, славная перспектива.

Глава 25

Для адвоката день суда никогда не приближается. Приближаться могут дни рождения и каникулы. Приближается открытие чемпионата по бейсболу. А день начала суда присяжных нежданно-негаданно наезжает, подобно паровому катку. Вот только что казалось, что в запасе еще полно времени, а в следующий момент судебный пристав уже призывает всех встать.

Послезавтра наступит день, когда судебный пристав попросит всех встать в связи с началом слушания по делу «Жители штата Нью-Джерси против Дэниела Куммингза». А мы еще не готовы, совсем не готовы. Причем дело вовсе не в том, что мы не смогли уложиться в положенные сроки. Настоящая проблема состоит в том, что мы просто не в состоянии опровергнуть улики. Улики, которые множатся изо дня в день.

Винс уговорил меня сегодня вечером встретиться в «Чарли» для проведения последнего собеседования перед началом суда. И перспектива этого собеседования наводит на меня ничуть не меньший ужас, чем предстоящий суд присяжных.

Я бы чувствовал себя гораздо комфортнее, если бы Лори могла составить нам компанию. Однако сегодняшний вечер она посвятила Сондре, они договорились вместе пообедать, чтобы достойно отметить конец всех злоключений. Завтра я веду Сондру знакомиться с Уилли, который вот уже несколько недель спрашивает меня, когда же появится обещанный подчиненный.

Винс с каждым днем выглядел все более мрачным и подавленным, и именно в таком виде я застал его нынче вечером. Мы заказали пиво, и я приготовился отвечать на неизбежные вопросы. Однако того, что сообщил Винс, я мог ожидать от него меньше всего.

— Я намерен всем объявить, что Дэниел — мой сын, — сказал он. — Не хочу больше делать из этого секрета.

Думаю, что к такому решению он пришел не потому, что в их отношениях с Дэниелом наступил какой-то новый этап. Это был акт самопожертвования, потому что общественное мнение немедленно отнесет Винса к числу тех презренных и ненавистных людей, которые играют на стороне Дэниела. И уж конечно, такого рода новость негативно скажется на его карьере и репутации газеты.

— Тебе решать, Винс.

— Как ты думаешь, это не повредит Дэниелу?

— Ты имеешь в виду предстоящий суд? Не думаю, что это повредит. Скорее, наоборот, привнесет чуточку позитива. Возможно, в глазах присяжных он будет выглядеть более человечным и заслуживающим сочувствия. Только имей в виду, Винс, какое бы решение ты сейчас ни принял, на всякий случай надо приготовиться к поражению.

— Я сделаю это, Энди, — сказал он.

Ну, что ж, теперь, когда он принял свое решение, можно переменить тему.

— Скажи-ка, Винс, насколько хорошо ты знал жену Дэниела?

— Маргарет? Ну… мы несколько раз обедали все вместе.

— Когда ты навещал их, то останавливался в их доме?

— Нет, я жил в отеле. Так было удобнее всем.

— Тебе она нравилась? Как они смотрелись вместе?

Я уже приготовился услышать в ответ короткое «да» и «великолепно», но я ошибся. Винс минуту помедлил, обдумывая ответ и подбирая подходящие слова.

— Она всегда была очень мила со мной, — сказал он. — И я никогда не видел, чтобы они ссорились или что-нибудь в этом духе…

Его ответ предполагал продолжение, которое начиналось бы со слова «но».

— Но… — подсказал я.

— Есть такая поэма, — продолжил он. — Ее написал Эдвин Робинсон. Она называется «Ричард Кори». — Я знал эту поэму очень хорошо, в основном потому, что Саймон и Гарфункель украли этот сюжет для своей песни. Но больше всего меня поразило то, что Винс способен рассуждать о подобных материях. До сих пор я считал, что его чувство прекрасного не идет дальше плоских шуток. — В ней говорится о замечательном парне, про которого все думали, что он самый счастливый человек на свете. А потом все обалдели, когда узнали, что этот парень пришел как-то вечером домой да и пустил себе пулю в лоб.

— Короче, Дэниел и Маргарет выглядели как счастливая пара, но ты подозревал, что это не так. Я правильно понял?