Скрывая улики - [4]

Я обреченно кивнул как раз в тот момент, когда зазвонил телефон. Как всегда, сразу после звонка двадцать пять наших питомцев зашлись в бешеном лае. Я снял трубку и крикнул: «Минуточку!» — после чего выждал секунд тридцать или сколько там требуется собакам, чтобы успокоиться, и только после этого сказал: «Алло!»

— Как ты можешь жить в этом лае?

Это был Винс Сандерс, редактор листка, гордо именующего себя местной газетой. Винс, как всегда, бухтел по любому поводу, и на этот раз поводом для недовольства были мои собаки.

— Отлично, Винс. Как дела?

— Ты хотя бы слышал, что я сказал? — проворчал он.

— Я ловлю каждое твое слово.

— В таком случае поймай еще парочку. Загляни ко мне в офис.

— Когда?

— Когда? Через год после августа, идиот.

Несмотря на то, что с вопросом «когда?» вышла осечка, я попытался задать еще один:

— Зачем?

— Ты ведь все еще адвокат, насколько я помню?

— А тебе требуется адвокат?

Он не счел нужным отвечать на этот вопрос.

— Жду тебя через двадцать минут. — И бросил трубку.

Глава 3

По идее, для Винса должен был наступить звездный час. С тех пор как маньяк выбрал в качестве посредника для общения с полицией и читателями одного из его репортеров — Дэниела Куммингза, его газету расхватывали буквально как горячие пирожки.

Этого Куммингза Винс отыскал где-то в Огайо, кажется в Кливленде, и переманил к себе, сделав ведущим репортером криминальной хроники, хотя парню не было еще и тридцати. Я видел его лишь один раз, мельком, и он показался мне слишком правильным, чтобы когда-либо заинтересовать адвоката: эдакий законопослушный гражданин, свято верящий в презумпцию невиновности.

Что касается Винса, то с ним мы знакомы около года. На первый взгляд он производит впечатление человека грубого и неприятного, но когда познакомишься с ним поближе, начинаешь понимать, что он отвратителен и абсолютно невыносим. Если не вкладывать в слово «дружба» высокого смысла, то можно сказать, что мы с Винсом подружились. Ни один из нас не горел желанием задушить другого в объятиях, но по роду своих занятий мы вынуждены были пастись на одной лужайке, и меня вполне устраивали наши отношения.

Как правило, Винс начинал беседу с пяти минут нытья, однако когда я появился сегодня, он повел себя иначе. Вместо жалоб на жизнь он, почти как нормальный человек, предложил мне сесть и сразу же перешел к делу.

— Я хочу тебя нанять, — сообщил он.

Интересно, с какой стати ему понадобился адвокат по уголовным делам? При всех своих недостатках Винс был абсолютно законопослушным гражданином.

— С тобой что-нибудь стряслось?

— О, господи, конечно, нет. Я хочу, чтобы ты защищал интересы моей газеты. Не официально, а просто на уровне консультаций.

Издание, которым руководил Винс, принадлежало крупному газетному синдикату, у которого имелась своя юридическая служба.

— Но у вас полно юристов. Зачем тебе понадобился еще и я?

— Там одни идиоты. А главное, ты будешь замыкаться только на меня. Я не хочу, чтобы об этом узнали. Ты будешь моим личным идиотом, понял?

Ничего я не понял.

— То есть ты собираешься мне платить?

— Платить? Ты что, рехнулся?

Когда речь заходит о деньгах, все мои друзья придерживаются одной и той же точки зрения. Каждый искренне убежден в том, что лично ему денег не хватает, в то время как у меня их слишком много.

— Послушай, Винс. Именно так я зарабатываю себе на жизнь. Видишь ли, я юрист и по части зарабатывания денег имел в институте оценку «отлично».

— Ты хочешь денег? Чудненько. Это не проблема. Ширли!.. — Он театрально заломил руки, взывая к закрытой двери своего кабинета. — Мы не станем делать пожертвование в сиротский фонд. Я тут должен заплатить крутому адвокату. — Он с отвращением взглянул в мою сторону и сокрушенно покачал головой. — Глупые сироты вообразили, будто имеют право кушать трижды в день.

Не было никаких сомнений в том, что Винс придуривается. Это было бы ясно даже тому, кто не в курсе, что у него в жизни не было секретаря по имени Ширли. Но, с другой стороны, я вовсе и не надеялся заработать здесь денег, просто мне было интересно, как будут развиваться события. Именно поэтому я и согласился на гонорар в виде пончика с повидлом. Надо знать Винса: для такого человека, как он, отдать свой пончик с повидлом — уже подвиг.

Винс поделился со мной своими мыслями по поводу ситуации, в которой оказался его сотрудник Дэниел Куммингз. Как выяснилось, редактор понятия не имел, почему убийца выбрал в качестве посредника именно этого репортера. С одной стороны, газета расходилась сумасшедшими тиражами, и это не могло не радовать. С другой стороны, Винс чувствовал себя неуютно при мысли о том, что его издание оказалось втянутым в темную криминальную историю.

— В течение последних двух недель в редакции ошивается больше копов, чем журналистов, — сказал он.

— Но ты ведь помогаешь им в расследовании, разве не так?

— Разумеется. Я надеюсь, что нам нечего опасаться. У Дэниела единственный источник информации — это сам убийца, причем журналист понятия не имеет, кто он такой.

— В таком случае что тебя смущает? — спросил я.

— Сам толком не знаю. Вроде бы, ничего конкретного, но… кто знает, к чему все это приведет? Какой еще помощи могут потребовать от нас копы?