Скрытый террор - [88]

Кто знает, возможно, он считал, что, как только просвещенные сограждане узнают о тяжкой доле сельскохозяйственных рабочих, они тут же поднимутся на борьбу против социальной несправедливости. А может быть, Сендик стал работать в профсоюзе исключительно из чувства долга. Люди, знавшие его еще в то время, говорили, что Сендик никогда не верил в торжество своего дела, но все равно честно и верно служил ему.

Каковы бы ни были мотивы его действий, в 1962 году Сендик возглавил марш протеста сборщиков сахарного тростника, решивших отправиться со своими жалобами в Монтевидео. Участники марша требовали принять закон, который ограничивал бы их рабочий день 8 часами, т. е. стал бы по продолжительности таким же, каким он был для других рабочих и служащих. Уругвайская пресса подробно освещала ход марша. В результате была создана инспекционная группа, которая отправилась в Артигас и вскоре подтвердила, что условия работы сборщиков сахарного тростника действительно такие, какими они их описывали.

Тем не менее никакого закона принято не было. Городской «средний класс» был занят своими проблемами: инфляцией, безработицей, растущим внешним долгом, коррупцией. Последняя проблема стояла особенно остро.

Граждане, не сумевшие вовремя дать взятку нужному чиновнику, могли лет десять ждать, пока будут надлежащим образом оформлены документы, представленные ими на получение государственного пособия. Банки, управляющие предприятиями, суды — все обирали народ, одновременно запуская руку и в государственную казну.

Сендик попытался было организовать еще один марш протеста, но вскоре понял, что его требования звучат слишком радикально для городского профсоюзного руководства, тесно связанного с управляющими. Поняв, что вызывает лишь раздражение у членов самоуспокоившейся социалистической партии, Сендик порывает с ней, а заодно и с профсоюзами. Он ставит перед собой задачу вывести Уругвай из состояния самодовольного безразличия.

В 1963 году уругвайские газеты поместили сообщение, вызвавшее недоумение у большинства читателей. Банда взломщиков проникла в «Суис-клаб» — охотничий клуб неподалеку от Монтевидео — и похитила старое и не имеющее никакой ценности оружие. В группу входили пять человек. Одним из них был Сендик, другим — врач, состоявший членом клуба и имевший кличку Локо.

Но это было лишь начало. Несколько позже другие злоумышленники совершили дерзкое нападение на таможенных чиновников на уругвайской границе и отобрали у них оружие. Хотя особый отдел полиции и догадывался, что все эти случаи похищения оружия были каким-то образом взаимосвязаны, информация была пока слишком отрывочна, и общая картина стала вырисовываться лишь к 1965 году.

Все стало окончательно ясно после одного совещания. Члены Компартии Уругвая, выступавшие за работу в условиях легальности и за участие в выборах (как это делал Сальвадор Альенде в Чили), согласились встретиться с возражавшими против такой политики левыми группировками, считавшими, что последние события в Бразилии — предвестники аналогичной реакции властей во всех странах Латинской Америки. Так появились «тупамарос», официально называвшие свою организацию «Движением национального освобождения». Полицейские сыщики считали их «наиболее образованными и подготовленными».

Со временем «тупамарос» тоже внесли свой вклад в теорию революционного движения. Но в начале своей деятельности практические результаты ставились ими выше теории. Их лозунг гласил: «Слова нас разделяют, действия — сплачивают».

Решение воздержаться от широковещательных заявлений и осуществить ряд практических партизанских акций было рассчитано на завоевапие симпатий уругвайских либералов. В течение 1965 года «тупамарос» предприняли ряд диверсионных актов против дочерних североамериканских компаний. При этом они не пытались кого-либо изувечить или убить. Их бомбы взрывались с одной лишь целью — обратить на себя внимание общества. Поэтому повсюду они оставляли листовки, подписанные: «Тупамарос». Название происходит от имени последнего вождя инков Тупак Амару.[12] Его имя принял одни из вождей индейских племен, в 1780 году возглавивший восстание против испанских завоевателей в Перу. Несмотря на то, что имя было благородным, а дело — священным, восстание было подавлено, а сам Тупак Амару — четвертован на площади.

Поначалу новая группа стремилась избегать прямой конфронтации с полицией. Эта тактика вызвала у Байрона Энгла лишь презрение. Он называл их трусами, неспособными вступить в открытую схватку. А на другом краю земли, во Вьетнаме, генерал Уильям Уэстморленд бросал те же обвинения в адрес Фронта национального освобождения.

В те редкие моменты, когда «тупамарос» действовали открыто, они занимались благотворительной деятельностью. Однажды в декабре 10 неизвестных юношей угнали грузовик с продовольствием, отправились на нем в беднейший район Монтевидео и стали раздавать бедным индеек и бутылки с вином. Тайно проникая на интендантские склады, «тупамарос» уносили с собой полицейскую форму и потом, переодевшись, грабили банки. Если в это время в банке оказывались вкладчики, «тупамарос» настаивали, чтобы служащие банка выполнили все требуемые операции. Это делалось для того, чтобы не вкладчики, а банки расплачивались за понесенный ущерб. Однажды «тупамарос» ворвались в казино и конфисковали всю выручку. На другой день, когда крупье пожаловались, что конфискованные деньги включали и их чаевые, «тупамарос» часть денег вернули.