Скрытый космос. Книга 3. (1967-1968) - [36]

24 мая.

Вчера был у Мишина. Беседовали больше часа, присутствовали Цыбин и Анохин. Основная тема беседы: уточнение состава экипажей для кораблей «Союз». Мишин согласился с моим предложением ввести в состав первых двух экипажей командирами активных кораблей Берегового и Волынова. Легко мы договорились и о составе третьего и четвертого экипажей, но Мишин не поддержал мое мнение о переводе Николаева с пассивного на активный корабль. Я не стал спорить и согласился оставить Николаева в экипаже пассивного корабля. Мишин и особенно Цыбин пытались убедить меня в необходимости назначить Феоктистова в экипаж первого активного корабля. Я твердо заявил, что ВВС будут категорически возражать против назначения Феоктистова командиром корабля (по состоянию его здоровья и из-за отсутствия летной подготовки). Я не возражал против того, чтобы направить Феоктистова на медицинское обследование: если комиссия подтвердит, что состояние его здоровья не хуже, чем в 1964 году, можно будет обсудить возможность участия его в полете в качестве члена экипажа без права выхода в космос.

Разошлись мы с Мишиным и в вопросе об «идеологии» тренажера «Л-1». Я высказался за максимальное сходство тренажера с кораблем, а Мишин — за то, чтобы на тренажере отрабатывать только те операции, которые поддаются ручному управлению. Решили провести специальное совещание по тренажеру.

25 мая.

Уже несколько дней нас беспокоит здоровье Левы. Он измотал себя чрезмерной работой и сейчас жалуется на провалы в памяти, усталость, апатию и подавленное настроение. Я предложил ему поехать с Людой отдыхать на Рижское взморье, но он отказался. Пришлось настоять, чтобы он показался врачам. В поликлинике ВВС врач-невропатолог предложил немедленно направить Леву на стационарное лечение в госпиталь. При осмотре в госпитале было решено пока попробовать лечение на даче под наблюдением врачей.

26 мая.

Сегодня у Смирнова состоялось заседание правительственной аварийной комиссии. От ВВС были Вершинин, Гагарин и я. Гвоздем заседания стал мой доклад о причинах отказа парашютной системы «Союза». Афанасьев, Тюлин, Керимов и другие выступили против того, чтобы записывать в акт сомнения в адрес автоматики системы приземления. Я подтвердил решение нашей подкомиссии и сказал, что не вижу оснований для его пересмотра. Решили обязать нас еще раз рассмотреть всю «идеологию» автоматической системы приземления на предмет освобождения ее от всяких подозрений.

27 мая.

Собрал подкомиссию, рассмотрели вопрос об автоматике. Решили оставить прежние выводы и рекомендации, правда, на этот раз решение уже не было единогласным: Бушуев и полковник Кравцов высказались за снятие подозрений с автоматики.

Звонил мне и Главкому министр Дементьев и настоятельно просил поддержать позицию ЦАГИ и ЛИИ в аварийной комиссии. Я заверил Вершинина и Дементьева, что у нас нет расхождений с МАП и что решения комиссии остаются в силе.

Имел неприятный разговор с Гагариным. Оказалось, что он подписал в подкомиссии Тюлина предложение о создании командного пункта управления космическими полетами в системе МОМ. Реализация такого предложения в корне противоречит интересам обороны и принесет много вреда и путаницы. Я предупреждал Гагарина, что Тюлин будет пытаться убедить его в необходимости создания КП в НИИ-88, но он не устоял перед ораторским искусством Тюлина и подписал вредный документ. Гагарин обещал снять свою подпись.

29 мая.

Сегодня Мишин и Керимов провели Совет главных конструкторов по «Союзам». Обсуждали причины катастрофы «Союза-1», выводы и рекомендации аварийной комиссии и планы дальнейших работ.

Очень неудачный доклад о причинах невыхода основного парашюта сделал Ткачев — он просто зачитал выводы и рекомендации аварийной комиссии, которые и он сам подписал, а затем ужасно плохо их комментировал. Ткачев как Главный конструктор парашютных систем выглядит плохо, он лично не внес ни одного ценного предложения по усовершенствованию систем посадки. Мишин в своих вопросах к Ткачеву, Винокуру, Бушуеву и в репликах по их выступлениям допустил ряд грубых выпадов против председателя парашютной подкомиссии и оказывал давление на ее членов, добиваясь того, чтобы все замечания в адрес ЦКБЭМ по причинам катастрофы были сняты. Пришлось выступить и указать Мишину на недопустимость нажима на членов аварийной комиссии. Совет в основном принял все рекомендации аварийной комиссии и обязал Мишина подготовить план мероприятий по их реализации.

Решили провести в августе пуск двух технологических кораблей, пуск кораблей «Союз» с экипажами на борту провести в сентябре или в октябре и только после «чистых» (без замечаний) полетов двух беспилотных кораблей. Береговой и Волынов будут включены в состав первых двух экипажей, так что в отпуск им поехать не придется.

5 июня.

В субботу Тюлин провел заседание Государственной комиссии по облету Луны. От ВВС были Руденко и я.

В связи с тем, что отработка стыковки на «Союзах» задерживается, а ракета УР-500К успешно выполнила еще два полета (всего шесть), решили: отказаться от стыковочного (подсадочного) варианта полета и все внимание сосретодочить на прямом варианте. В целях более надежной отработки корабля Л-1 и освоения возвращения его со второй космической скоростью в атмосферу Земли решили увеличить число беспилотных полетов Л-1 с четырех до шести. Два полета упрощенных кораблей Л-1 уже выполнены, остается выполнить четыре облета Луны с возвращением кораблей на Землю. На кораблях Л-1 так же, как на «Союзах», решено проводить доработку парашютной системы, что задержит очередной пуск до конца июля. Реализация облета Луны уже отстает от плановых сроков на 3–4 месяца, поэтому решили очередной (третий) полет Л-1 осуществить в июле с прежней парашютной системой, а три последующих облета Луны проводить полностью доработанными кораблями.