Скрытые следы - [59]

– Ты, должно быть, сын Имре? Добро пожаловать, Ганд! Мой отец ждет тебя.

Ганд кивнул и вошел в комнату. Сидящий возле двери Андре встал и поклонился прибывшему.

В глазах Андре вспыхнули искорки. Они с Гандом смотрели друг на друга, пока Бенедикта была в комнате отца.

Наконец Ганд мягко произнес:

– Тебе ведь это известно, не так ли?

– Да.

– Ты единственный, кто знает об этом. Ты всегда об этом знал.

– Да. Но я никому не скажу об этом.

– Прекрасно. Так будет лучше для всех остальных.

– Мой дед… – неуверенно произнес Андре. – Хеннинг Линд из рода Людей Льда?..

– Да, – кивнул Ганд. – Он должен быть спасен, он этого заслужил.

– Спасибо, – взволнованно ответил Андре.

В дверях показалась Бенедикта и помахала Ганду рукой. Тот вошел в комнату, и их с Хеннингом на время оставили одних.

Ганд взял в свои руки старческие ладони Хеннинга и сказал:

– О чем ты хотел спросить меня, Хеннинг? Старик вздохнул.

– Я знаю, что хочу слишком многого… Но мне так не хочется умирать именно теперь. Я прожил долгую жизнь. Мне было всего одиннадцать лет, когда черные ангелы передали на мое попечение твоего деда Марко и его брата Ульвара. Я был свидетелем прихода в мир нескольких поколений. Знаешь, что Тува моя праправнучка? На моих глазах протекала жизнь стольких Людей Льда!.. Но мне бы так хотелось… О, я знаю, что это очень нескромно с моей стороны, ведь я не меченый и не избранный, я самый обычный… Но, как ты думаешь, смогу ли я присутствовать… в качестве какого-то духа… при схватке Натаниеля с Тенгелем Злым? Мне бы так хотелось быть свидетелем этой борьбы! Понимаешь?

Ганд улыбнулся.

– Дорогой Хеннинг, – сказал он, – если кто-то и заслужил того, чтобы присутствовать при этой схватке, так это ты. Ты ведь знаешь, что наши предки причисляют тебя к величайшим представителям рода?

– Нет, об этом я не знал. И я очень тронут этим.

– Среди так называемых «обычных» Людей Льда есть свои великие. Силье, ты сам, еще некоторые… Хеннинг, я учту твое пожелание. В число меченных или избранных духов ты не попадешь, но…

Глубоко вздохнув, Хеннинг торопливо заметил:

– Но я на это и не рассчитываю! Мне бы только взглянуть краем глаза… и этого для меня достаточно.

– Я сделаю все, что в моих силах, – засмеялся Ганд. – Духом ты, конечно, не станешь. Но в судьбоносный день Людей Льда ты проснешься от вечного сна и увидишь все, что произойдет.

– Спасибо, дорогой мой друг! Ах, глядя на тебя, я вспомнил твоего отца Имре. С ним я встречался не так часто, но твоего деда Марко я знал хорошо. Менял под ним пеленки, провожал его в школу, скорбел вместе с ним о его брате Ульваре… Ах, как быстро бежит время, Ганд. Хотя я и прожил такую долгую жизнь…

Действие морфия заканчивалось. На лице Хеннинга появилась гримаса боли. Взгляд его снова затуманился.

– Твой внук Андре очень проницателен, – осторожно заметил Ганд. – Он понял кое-что из того, о чем другие даже не задумывались. И он хотел, чтобы ты узнал об этом – прямо сейчас.

Старик удивленно посмотрел на него.

Ганд сказал ему все.

По щекам Хеннинга покатились слезы радости и грусти.

– Спасибо… – прошептал он. – Спасибо, что ты сказал мне об этом!

Потомок Люцифера приподнял его голову. Хеннинг умер, тихо и безболезненно, чувствуя, что засыпает.

14

Ионатан не мог, конечно, вернуться работать в больницу. Как норвежский борец сопротивления, сбежавший из немецкого концлагеря, он должен был тщательно скрываться. И он начал работать в мастерской Андре в Липовой аллее, хотя эта работа и была не для него, и ему поручали лишь самые простые вещи. Но он был рад, что у него есть хоть какое-то занятие.

Он сдержал свое обещание, данное немецкой девушке. Он послал ей деньги со счета своего отца – со своего счета он посылать не решался, боясь, что его обнаружат. Он надеялся, что она получит эти деньги, но не слишком был уверен в этом.

Он тайком навещал своего старого друга по группе сопротивления, доктора Хольмберга из больницы Уллевол. Ионатану очень хотелось помочь хоть как-то семье Руне, сказать его родственникам, каким хорошим парнем он был и как сложилась его судьба.

Но врач не располагал сведениями на этот счет.

– Если говорить честно, Ионатан, в группе никто не знал, кто такой был Руне. Мы как-то разговаривали о нем, и оказалось, что кроме его имени никому о нем ничего не известно. Он неожиданно появился среди борцов сопротивления, чертовски сообразительный и немногословный. Лучшего борца среди нас не было.

– Тем не менее, его схватили.

– Да, и это нас очень удивило. Создавалось впечатление, будто он… будто он сам хотел попасть в Германию, узнав о том, что тебя увезли туда. Та же знаешь, как он был привязан к тебе. Он держал тебя под своим крылом.

– Да, – задумчиво произнес Ионатан. – Он и в Германии так поступал. Он умер, защищая меня.

– Я полагаю… – врач сделал неопределенный жест рукой, – я полагаю, что… Ионатан улыбнулся.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Нет, могу поклясться, что он был не из тех. Просто он… заботился обо мне. Поэтому я так тяжело воспринял его гибель.

– Я понимаю. Да, нам так не хватало этой зимой вас обоих! И мы так обрадовались, узнав, что тебе удалось бежать. Это просто какое-то чудо!