Скрытые картинки - [2]

И тут я обратила внимание на то, что она держит в руках черную маску, вроде той, которую на ночь надевала моя мать, чтобы свет не мешал спать.

Сьюзен объяснила, что мужчины, которые сейчас смотрят в пол, в течение ближайших нескольких минут будут время от времени поднимать глаза и смотреть на мое тело. Моей задачей было поднимать руку, если я почувствую на себе «мужской взгляд». Руку я должна была держать поднятой до тех пор, пока будет длиться это ощущение, и опускать, как только оно исчезнет.

– Мы будем делать это на протяжении пяти минут, но, возможно, потом повторим эксперимент еще раз. У вас есть вопросы?

Меня разобрал смех.

– Ага, вы все тут что, «Пятидесяти оттенков серого» начитались? Потому что, если я правильно помню, это глава двенадцатая.

Это была попытка пошутить, чтобы разрядить обстановку, и Сьюзен из вежливости улыбнулась, однако никто из мужчин меня не слушал. Все листали свои блокноты и синхронизировали секундомеры. Атмосфера в кабинете была самая что ни на есть деловая. Сьюзен надела маску мне на глаза и отрегулировала резинку так, чтобы нигде ничего не давило.

– Мэллори, так не туго?

– Угу.

– Ну что, вы готовы?

– Да.

– Тогда начинаем на счет три. Джентльмены, приготовьте ваши секундомеры. Раз, два, три!

Я чувствовала себя очень странно, неподвижно стоя в течение этих пяти минут с завязанными глазами и думая о том, что, возможно, парни сейчас пялятся на мою задницу или грудь. Не было слышно ни звука, ничего такого, что могло бы подсказать мне, что происходит. Но я определенно ощущала на себе их взгляды. Несколько раз я поднимала и опускала руку, и пять минут показались мне часом. После того как мы закончили, Сьюзен попросила меня повторить эксперимент, и мы снова проделали все то же самое. Потом она попросила меня повторить эксперимент в третий раз! И когда она наконец сняла с меня маску, все парни поднялись со своих мест и зааплодировали, как будто я только что получила «Оскар».

Сьюзен пояснила, что за неделю в эксперименте успели принять участие сотни женщин, но я стала первой, кто отвечал практически безошибочно и трижды угадывал взгляды с 97-процентной точностью.

Она сказала парням, чтобы сделали перерыв, после чего увела меня к себе в кабинет и принялась задавать вопросы. Каким образом я понимала, что мужчины на меня смотрят? А я не могла дать ей никакого внятного объяснения – я просто это понимала. Это было какое-то еле уловимое ощущение на грани восприятия – нечто вроде шестого чувства. Если вы сами испытывали нечто подобное, то наверняка поймете, что я имею в виду.

– Ну и потом еще этот звук.

Ее глаза расширились.

– Серьезно? Вы слышали какой-то звук?

– Иногда. Он совсем тонкий. Как комариный писк практически над самым ухом.

Сьюзен так стремительно схватилась за ноутбук, что едва его не уронила, и принялась что-то набирать, а потом спросила, не соглашусь ли я прийти еще раз через неделю, чтобы она могла провести дальнейшие исследования. Я сказала, что за двадцать баксов в час готова ходить к ней сколько ее душе угодно. Я дала ей свой номер телефона, и она пообещала, что позвонит и скажет, когда приходить, но в тот же вечер я обменяла свой айфон на пять таблеток оксикодона, а никаких других моих контактов у нее не было, так что больше я никогда о ней не слышала.

Теперь, когда я избавилась от наркотической зависимости, у меня миллион сожалений – и проданный айфон среди них на последнем месте. Но иногда я вспоминаю тот эксперимент и задумываюсь. Я пыталась искать ту докторшу в Интернете, но я ведь даже не помню ее имени. Как-то раз я даже доехала на автобусе до университетского медицинского центра и попыталась отыскать ту аудиторию, но за это время кампус совершенно изменился: появилась куча новых зданий и все стало выглядеть по-другому. Я пробовала гуглить фразы вроде «обнаружение взгляда» и «восприятие взгляда», но все результаты говорят о том, что подобного феномена не существует в реальности: нет никаких доказательств того, что у кого-то есть «глаза на затылке».

И наверное, я смирилась с фактом, что никакого эксперимента на самом деле не было, что это всего лишь одно из множества ложных воспоминаний, ставших результатом моего пристрастия к оксикодону, героину и прочим наркотикам. Мой куратор Рассел утверждает, что ложные воспоминания для наркоманов дело обычное. Он говорит, что мозг наркомана «запоминает» приятные фантазии, чтобы не задерживаться на настоящих воспоминаниях – на всех тех постыдных вещах, которые мы делали, чтобы словить кайф, и на всех тех страданиях, которые мы причинили людям, любившим нас.

– Ну, ты сама-то себя послушай, – внушает мне Рассел. – Ты приезжаешь в кампус престижного университета Лиги плюща. Ты явно под кайфом, но никому нет до этого никакого дела. Ты входишь в помещение, где полно красивых молодых врачей. Они пятнадцать минут внимательно смотрят на твое тело, после чего устраивают тебе овацию! Ну серьезно, Куинн! Тут не нужно даже быть Зигмундом Фрейдом, чтобы понять, что к чему!

И наверное, он прав. Одна из самых сложных вещей в процессе реабилитации заключается в том, чтобы принять тот факт, что ты не можешь больше доверять своему мозгу. Наоборот, ты должен понять, что твой мозг превратился в твоего злейшего врага. Он будет толкать тебя обратно на дурной путь, заглушать голос логики и здравого смысла и искажать самые дорогие твои воспоминания, превращая их в дикие фантазии.