Скрытое пламя - [12]

Ослепляющая, опасная похоть, которую можно описать лишь как жидкий огонь.

— Боже, ненавижу тебя! — бормочу я, но сжимаю в кулак его рубашку, чтобы притянуть ближе, совершенно беспомощная против его чар, так волнующих меня.

Это бесит.

Сводит с ума.

И, боже мой, чувство самое прекрасное, что я когда-либо испытывала.

— Взаимно, Блондиночка, — парирует он, не разрывая контакт. — Господи, ты охрененно невероятна на вкус.

Наши языки страстно сражаются под натиском гнева и неумолимого желания. Мои зубы погружаются в его нижнюю губу, достаточно сильно, чтобы я почувствовала кровь.

Матерь Божья, а я ведь на самом деле вампир.

Рыча, он поднимает меня вверх.

— Хочешь грубо, детка, будет тебе грубо, — он толкается бедрами вперед, потираясь твердым членом между моих ног, и прижимает меня к стене.

— О боже! — безумное хныканье вырывается из моего горла, кружа в воздухе между нами.

Он хватает меня за подбородок и притягивает к себе, его губы парят над моими, в то время как темные глаза снимают каждый слой, за который я вынуждена сражаться, чтобы оставаться в здравом уме.

— Скажи, что тоже хочешь этого. Если согласишься, я трахну тебя так, что ты никогда этого не забудешь. Если нет, выйду отсюда и не вернусь. Тебе решать, но мне нужно услышать, как ты выражаешь свое желание словами.

Не могу сказать ему уйти, даже если бы захотела. Не сейчас. Ни тогда, когда я чувствую себя живой, как никогда в жизни.

— Давай, Пожарничек, — выдыхаю я с большей уверенностью, чем ощущаю. — Давай-ка посмотрим, что у тебя есть.

Его губы изгибаются в эту бесячую, но сексуальную фирменную ухмылку.

— Держись, Блондиночка, я собираюсь, как следует прокатить тебя.

Оттолкнувшись от стены, он бросает меня на кровать, его большое тело опускается сверку, рот снова клеймит мой.

Его губы словно наркотик, и я не могу насытиться ими.

Наши руки такие же настойчивые, как и губы. Мои стягивают его рубашку, пока он разрывает на мне платье, срывая его с моего тела. А затем отбрасывает на пол то, что осталось от наряда.

Я должна пребывать в ужасе от того, что он сделал, тем более, что это авторская вещь, которая еще даже не вышла на рынок. Но я не могу найти силы уделить этому хоть каплю внимания, ни тогда, когда его губы проходятся по коже, которую он обнажил. Когда его горячий рот накрывает мой тугой сосок, все мысли оставляют меня, и остается лишь ослепляющий жар.

— Да! — выгибая спину, я зарываюсь пальцами в его волосы.

— Проклятье, да ты огонь, детка, — рычит он.

Так и есть, мое тело горит. Эта потребность - голод, который я чувствую - нет слов, чтобы описать его. Я никогда не горела для кого-то вот так... никогда в жизни. Уверена, это делает меня невменяемой, потому что я ведь ненавижу его... вроде как.

Его язык ударяет по горячему кончику, совершая самую изысканную пытку до того, как его зубы так сильно прикусывает сосок, что я ощущаю боль. Прекрасную боль, которая устремляется прямо в центр моего естества и приближает меня к краю разрушения.

Нам нужно приступить к делу до того, как я начну смущаться, и он узнает, как долго у меня никого не было.

Это убьет все настроение.

Прежде чем я окончательно избавляю его от рубашки, он поднимается на ноги, отрывая от меня свой невероятный рот. Я собираюсь отлупить его, как изголодавшаяся по сексу нимфоманка, пока он не тянется назад и не снимает рубашку. Вот тогда все связные мысли убегают от меня.

Мои глаза бродят по его обнаженной груди, любуясь бронзовой кожей и рельефным прессом. Его тело - не что иное, как совершенство. Он выглядит так, словно был создан скульптором, каждая линия твердая и основательная, так же, как и его челюсть, которую так и хочется укусить.

Гейб наклоняется вперед, скользит пальцами по краю моих трусиков, и вот тогда я выхожу из транса. У меня перехватывает дыхание, пока он медленно стягивает ткань по моим ногам, оставляя меня совершенно обнаженной для его взгляда.

Он разводит мои ноги в стороны, и, когда смотрит на мое самое интимное местечко, в его глазах появляется жажда.

— О, детка. Hermosa eso es lo que eres. Ты охрененно красива.

Понятия не имею, что он только что сказал. Он мог хоть наорать на меня, потому что испанский из его уст звучит, как самая чертовски горячая вещь, которую слышали мои уши.

Улыбаясь, я наслаждаюсь его явно высокой оценкой и, убирая руки под голову, потягиваюсь под его горячим взглядом.

— Ты всю ночь будешь глазеть, Пожарничек? Или прокатишь меня, как и обещал?

Его глаза темнеют, превращаясь в расплавленную лаву. Схватив мои бедра, одним жестким рывком он подтягивает меня к краю кровати, крадя воздух из моих легких.

— Знаешь, Блондиночка, — начинает он, малейший намек на акцент слышен в его голосе. — Я все время задавался вопросом.

— Каким? — спрашиваю я, нелепо затаив дыхание.

Он становится на колени передо мной, его широкие плечи разводят мои ноги еще шире.

— А эта миленькая киска на вкус такая же дерзкая, как и твой ротик, или нет?

Прежде чем я смогу придумать что-то остроумное в ответ, его рот приземляется на мою ноющую киску.

Я выгибаю спину, и сильное удовольствие проходит через мое тело.

— Так чертовски хороша, — вибрации от его слов добавляются к ощущениям, парящим сквозь меня.