Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история - [11]

При условии соблюдения общественных норм помимо половых отношений в браке допускались и другие, самые разные их виды. Интересно, что в литературе мы не находим характеристику человека как «гомосексуального» или «гетеросексуального». Вообще в латыни нет определения «гомосексуал» или «гетеросексуал». Правильнее говорить о специфических актах и ситуациях в культуре элиты, которая никогда не ставила под сомнение важность мужского доминирования как модель поведения и самоидентификации мужчины.

Вопрос в том, можно ли эту изменчивую модель сексуального поведения применить к простым людям? Оказывается, они тоже смотрели на половые отношения с точки зрения доминирующей или подчиненной роли. Выразительным доказательством приравнивания мужества к сексуальному насилию служит праща. На свинцовых снарядах, по форме напоминающих желудь, были обнаружены надписи, адресованные противнику: на некоторых выцарапаны просто два слова «На, получай!», но во многих использован колоритный сексуальный язык, ясно выражавший превосходство. Эти glans (в латыни «пенис» и «праща» обозначаются одним словом), оставшиеся от войны против Октавиана, а затем Августа, имеют надпись «Я ищу задницу Октавиана» (CIL 11.6721.7) – и это еще самое приличное выражение; все они связаны с половым проникновением как образом доминирования. И такое представление о превосходстве выражали рядовые солдаты.

В магических папирусах тоже содержится это представление об агрессивной мужской сексуальности. Многие амулеты и заклинания предназначались для того, чтобы подчинить женщину мужчине; порой в самых жестких выражениях: «Положи мирру на горящие угли и повторяй это заклинание: „Ты, Змирна (т. е. мирра), самая жгучая и могущественная… Все называют тебя Змирна, но я называю тебя Пожирательница и Сжигательница Сердца… Я посылаю тебя к Х, дочери Y, служить мне против нее и привести ее ко мне. Если она сидит, пусть она не сможет сидеть; если она с кем-то разговаривает, пусть не сможет говорить; если она к кому-то идет, пусть не сможет к нему прийти… если она ест, пусть не сможет есть; если она кого-то целует, пусть не сможет его поцеловать… Пусть она думает только обо мне, хочет меня одного, любит меня одного и выполняет все мои желания… Проникни в нее сквозь ее душу и останься в ее сердце и жги ее внутренности, ее грудь, ее печень, дыхание, кости и мозг до тех пор, пока она не придет ко мне любить меня и исполнять каждое мое желание. Как я жгу тебя, а ты могущественна, так ты должна жечь ее мозг, женщины, которую я люблю, сжечь его полностью и вырвать ее внутренности и каплю за каплей проливать ее кровь, пока она не придет ко мне“» (PGM 1: 121—4).

Жестокость таких слов выявляет агрессивного доминантного мужчину. И в пьесах Плавта, и в «Золотом осле» Апулея, и в «Сатириконе» Петрония показываются мужчины, озабоченные своей господствующей ролью. То есть в древнем обществе гомосексуальные связи существовали наравне с гетеросексуальными и применялись нормы поведения, свойственные элите.

Помимо этой четкой концепции доминирования, определявшей мужественность, и вытекавшей отсюда готовности к актам полового превосходства (не важно, над ней или над ним), существовала ярко выраженная отрицательная оценка всех разнообразных интимных отношений, партнерами которых являются не только мужчина и женщина: их считали неприемлемым половым извращением. В толкованиях снов Артемидора очень точно выражен взгляд простого человека на секс; думаю, если бы это не было широко распространено среди простых людей, то об этом бы и не говорилось. Как уже упоминалось, с его точки зрения, «естественной» являлась лишь одна сексуальная поза: «…Люди выдумали все эти позы только в своей изощренности, разнузданности и бесчинстве, от природы же усвоили только одну, лицом к лицу. Это ясно из примера животных: каждая порода усвоила какую-нибудь одну позу и не отступает от нее, потому что следует природе… Подобно этому и людям присуща одна только поза, лицом к лицу, остальные же выдуманы от изощренности и разнузданности» (Сонник, 1.79).

Поэтому Артемидор указал, что «солнце затаившееся не к добру ни для кого, кроме тех, кто творит тайные дела…» (Сонник, 2.36). Но о чем шла речь? В длинном перечне он упоминал практически все возможные сексуальные контакты и связи. Он перечислял три основных типа. Во-первых, естественные, разрешенные законом и традиционные половые отношения, то есть секс с женой, проституткой, «незнакомой женщиной», своей рабыней или рабом, или знакомой и близкой женщиной; во-вторых, незаконные – с маленькими детьми обоего пола (от пяти до десяти лет), взрослыми детьми, братьями и сестрами, матерью, «другом» (предположительно свободным и взрослым человеком); в-третьих, противоестественные отношения: такие странные вещи, как «сексуальный акт с самим собой», «поцелуй собственного пениса», некрофилия и содомия. Но, что важно, автор умалчивает о гомосексуальных отношениях.

В отношении модели доминирование/подчинение Артемидор занимал двойственное положение. С одной стороны, он подтверждал предположение, что быть подчиненным в половом акте – это плохо; единственное исключение – это сон, когда тобой овладевал богатый человек, так как тогда ты «разбогатеешь» (Сонник, 1.78). С другой стороны, даже в доминирующей позе некоторые акты достойны порицания, например оральный секс, совершенный мужчиной или женщиной, другом, родственником или ребенком. Осудив человека, совершившего это, Артемидор указал, что, кто бы ни делал такой акт во сне, это предвещало беду.