Скрытая биография - [53]

– Боюсь, вам за меня попадет, – сказал я. – Ведь я осужден и не имею права без конвоя куда бы то ни было следовать.

Решили посадить в машину рядом со мной моего техника с автоматом.

Полковник Фотеев встретил меня радушно, переговорил по телефону с командующим 15-й воздушной армией генерал-полковником Н.Ф. Науменко. Фотеев сообщил, что Науменко интересовался, под конвоем ли я прибыл. Командующий приказал отправить машину и конвоира обратно в полк, а Фотееву вместе со мной явиться завтра к 10.00 к нему.

На другой день я с Фотеевым поднялся на второй этаж к командарму. Он сидел за большим письменным столом в просторном кабинете. Слева от него стоял полковник Парамонов, начальник отдела кадров армии, и держал перед собой открытую папку, справа – председатель военного трибунала армии майор Шведов и следователь старший лейтенант Антонов.

Я представился командующему.

– Ну, рассказывай, как там все произошло? – спросил он.

Я изложил события. Полковник Парамонов зачитал мою характеристику. Командующий встал и, медленно шагая, глядя на меня, произнес:

– Вот видишь! У нас в армии не осталось больше таких летчиков, а ты упорол такую ерунду! Не надо было тебе стрелять!

– Виноват, не сдержался.

– «Не сдержался, не сдержался…» – рассердился генерал. – Если бы мне доложили, что тебя так оскорбили, я бы приехал к вам, построил полк и сам расстрелял этого наглеца! А тебе не следовало этого делать! Ладно, иди!

Я вышел из кабинета и ожидал на лестничной клетке, когда выйдет полковник Фотеев. Вскоре он выскочил из кабинета с сияющим лицом:

– Радуйся, Веселовский! Радуйся!

Спускаясь вниз, он на ходу спешил меня обрадовать, что командующий раздолбил этот трибунал, приговор не утвердил и приказал отвезти меня в полк, чтоб работал, как работал!

За мной приехала полуторка. Фотеев и другие офицеры тепло меня проводили.

Шел март 1945 года. Готовилась крупная операция по ликвидации Курляндской группировки фашистских войск. Медленно я приходил в себя и готовился к боевым вылетам. Неожиданно Казанков сообщил, что меня опять вызывают в штаб воздушной армии. Сменив летную куртку на шинель, я выехал. Полковник Фотеев, к которому я обратился, удивленно произнес:

– Я тебя не вызывал. Зайди в контрразведку – «Смерш». Может, они что к тебе имеют?

– Не сюда ли меня вызывали? – спросил я дежурного по отделу «Смерш» капитана.

Он поинтересовался моей фамилией и ответил утвердительно. Достал из стола бумагу:

– Вот приговор трибунала, придется вас взять под стражу. Я пояснил, что приговор командующим не утвержден.

– Нет, утвержден, – подтвердил капитан, протягивая мне листок. Внизу стояла подпись Науменко.

– В таком случае я в вашем распоряжении. Капитан предложил снять погоны и ремень с пистолетом. Затем приказал сидящему рядом старшине:

– Отведите арестованного!

Старшина вынул из кобуры наган и приказал мне следовать вперед. Он отвел меня в подвал, где содержались арестованные. Я стоял за прогремевшей железной дверью и не мог прийти в себя. В тусклом свете подвала виднелись низкие дощатые нары и люди, лежавшие и сидевшие на них. Среди них трое были в форме, но без погон. Они пригласили меня к себе на нары:

– Ну, что ты там стоишь? Проходи сюда, садись. Не робей. Надо привыкать теперь к этой жизни!

Я стоял оторопело и никак еще не мог опомниться. Наконец я сделал несколько шагов и сел на нары. Мы познакомились. Мои новые знакомые были судимы несколько дней назад этим же военным трибуналом. Здесь был бывший майор – штурман при штабе воздушной армии. Его осудили на пять лет за утерю личного оружия. Бывшего капитана – начальника склада горючего и смазочных материалов – осудили на восемь лет за недостачу трофейного спирта. Его помощника, бывшего старшего лейтенанта – на пять лет. Ребята уже пообвыкли в этом подвале и держались довольно бодро. Я полюбопытствовал:

– А кто эти гражданские?

– Разная местная контра – диверсанты, заброшенные парашютисты. Но теперь мы равны, все должны искупать вину перед родиной.

В один из дней загремела засовами железная дверь. Старшина подозвал меня к выходу:

– К вам пришли!

Рядом с ним стоял молоденький младший лейтенант в авиационной форме. Он пояснил мне, что летает на связном У-2, вчера был в 50-м полку и летчики просили найти меня и узнать, чем они могут помочь. В короткой беседе я рассказал о том, что командующий изменил решение и подписал приговор. Пилот У-2 сообщил мне, что случайно узнал некоторые обстоятельства.

Оказалось, командующего 2-м Прибалтийским фронтом А.И. Еременко отозвали в Москву. Фронт принял Л.А. Говоров. При передаче дел были заслушаны отчеты военных трибуналов армий. Председатель трибунала 15-й воздушной армии майор Шведов доложил об ухудшении дисциплины в армии, сослался на принимаемые трибуналом меры и отсутствие поддержки со стороны командующего 15-й воздушной армией генерала Н.Ф. Науменко. Шведов рассказал о возмущении летчиков 50-го истребительного авиационного полка приговором военного трибунала, о том, что командующий армией пошел на поводу у летчиков. Генерал-полковник Л.А. Говоров выразил неудовольствие по этому поводу: «Нельзя миловать отдельных личностей и тем разлагать дисциплину! Тем более что приговор был уже вынесен!» Вот почему генерал Науменко был вынужден изменить свое решение. Я поблагодарил паренька за эти сведения. Еще несколько дней меня держали в этом подвале, а затем перевезли в Рижскую пересыльную тюрьму, которая была переполнена.