Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина - [90]
— Слышал, конечно. Так вот, мое мнение такое: обидное словосочетание это придумал некий безвестный оборотень в погонах по приказу вышестоящего оборотня в погонах. Других — необоротней — в природе не существует ни в армии, ни на гражданке, ни у нас, ни у них — нигде. Мы все оборотни, тут главное — успеть: кто кого первым обзовет оборотнем, тот и прав, тот и «необоротень». Для спасения себя средств не выбирают: все, что ведет к цели, пригодно. Ваня, — он обратился к подозрительно навострившему уши Каждому, — я понятно изъясняюсь? Нет? Для тебя поясняю: Модест Тыно хочет уберечь любимое чадо от лап поганых ментов, законным путем это не получается, и он вынужден «оборотиться» законопреступником. Молодой генерал Кулик хочет спасти свою большую звезду и должность — как не выполнить преступный приказ, не обернуться приказопослушником? Скорому многолетний служебный опыт не позволяет бороться с ветряными мельницами — этот «оборачивается» мудрым, всепонимающим «нивочтоневмешателем». Другу нашему Ярославу Яшину вообще все до балды, лишь бы не было беды, правда, Яша? Тут уж, как говорится, и говорить не о чем. Ну а мы с тобой, друг Каждый, из всех этих оборотней самые мелкие и гадкие: корысти ради на все готовы с разбегу — и на веру, и на безверье. — И, заметив на лице молодого сотрудника возмущение, уточнил: — Ты, к примеру, зачем начальнику нашему фотографию испортил, глаз подбил, так что его до сих пор узнать трудно?
— Какому начальнику? Когда? — искренне удивился Ваня.
— Как это «какому»? Мерину Всеволоду Игоревичу. Несколько дней назад.
— Какой глаз?
— Правый. Ты ведь у нас левша. Левша?
— Ну?
— Вот те и «ну». Ты повел себя, как «оборотень без погон»: воспользовался случаем и исподтишка за что-то отомстил товарищу. Что молчишь?
— Он мне велел… — пробурчал перепуганный Иван.
— Правильно — «велел», приказал то есть. Он тебе приказал избить ни в чем неповинного человека (чем не приказ мелкого оборотня?), а ты повел себя как оборотень покрупнее: мало того, что незаконный приказ выполнил, так еще и какие-то давние счеты свел. Как же ты не оборотень?
— Ну а ты? — Это подал голос Ярослав, больно задетый тем, что про него «и говорить не о чем».
— А я, Яша, оборотень в квадрате, в кубе, если угодно: шага не сделаю, чтобы не обернуться каким-нибудь подонком. Но в отличие от многих я отдаю себе в этом отчет. Я давно, давно понял и на носу у себя зарубил — где, с кем и в какое время живу и как тут можно выжить: верить можно только себе, ненаглядному, и то лишь в тех редких случаях, когда трезвый, и поступать исключительно по своему усмотрению. Так что, ребятки мои, немножко в штанишки наложившие, предупреждаю вас заранее: что бы мне и кто бы, будь то Скорый, Нескорый, Мерин, Недомерин, Перемерин — любой х-й в ступе — что бы мне ни приказывал, я залезу на самую высокую колокольню и оттуда на все их приказы буду долго чихать, до тех пор буду, пока хоть один убийца по Земле ходит — очень уж я их не перевариваю. То есть всю оставшуюся жизнь буду чихать и свое дело делать. Очень уж я их не перевариваю. — Повторил он себя слово в слово. — Совпадает это с чьим мнением — дай бог. Нет — не обессудьте: всех убийц за яйца перевешаю, особенно кто в собак стреляет, и никакие приказы тут мне не приказ.
Анатолий Борисович поднялся, в полной тишине проделал несколько гимнастических упражнений, выглянул в коридор.
— Ну что приуныли, угрозки? Вопросы ко мне будут? Нет? Неужели такое единомыслие? Приятно, не скрою. В таком случае, мне пора пообщаться со старшим Заботкиным, Аркадием Семеновичем, он сегодня из Парижа прибывает, к нему много вопросов накопилось. Яшка, вижу, тоже рвется в дело — ему есть еще кого в университете поопрашивать, там, говорят, с длинноногими моделями недостатка нет, так что пока на убийцу Каликина выйдет, можно и полезное с приятным попробовать соединить. Ване нашему я бы посоветовал надыбить четыре фотографии: Антона Твеленева, Герарда, Федора Колчева — сына писателя Аммоса Федоровича и того же Каликина Игоря Николаевича. Сдается мне — кого-то из этой великолепной четверки приемщик комиссионного магазина должен признать, есть у меня такая пресловутая Севкина интуиция, к которой я в последнее время проникся чувством глубокого удовлетворения. Ну а руководителю нашему Всеволоду Игоревичу что-либо советовать язык не поворачивается, скажу только: и без этой паскуды тыновской скрипочку заморскую ты уже, считай, откопал, теперь важно только в дальний вояж ее не отпустить. Так что все к лучшему, друга мои, или, как выражается один мой знакомый, в далеком детстве транзитом побывавший в англоязычной стране, все о’кей. — Он уложил в папку разбросанные по столу бумаги, подняв согнутую в локте руку обратился к Мерину:
— Всеволод Игоревич, мы закончили? Можно идти? Я писать хочу.
— Почему вы думаете, что я ее уже откопал? По-моему, еще ой-ой-ой сколько копать, — подойдя к нему, тихо и очень серьезно сказал Всеволод.
— Хороший вопрос, достойный адекватного ответа: почему? По кочану. — Он вышел в коридор, но тут же вернулся, взял Мерина за лацкан пиджака, легонько приблизил к себе: — Ты молодец, Севка, благодарю, радуешь старика, выходит, не зря я тут перед вами лясы точил. — И уже от самой двери бросил: — Вы, мальчики, особо долго-то тут не засиживайтесь: джинн из бутылки выпущен, он подранок озверелый — тихо сидеть не будет — все свои старые цековские связи из нафталина вытащит, а это будет посильнее любых фаустов с гётами. Так что чайку попьете, о бабах посудачите — и за дело. Ну, до встречи в российском наградном комитете.
Роман-детектив, написанный знаменитым актером, с кинематографической точностью представляет героев на изломах Эпохи.«Кинематограф, театральное действо проглядывают сквозь строки романа. Близко к сценарному построению текста, сжато и точно выписаны характеры. Действие развивается поразительно быстро, но без спешки, что дает возможность следить за приключениями героев этого „детектива“.Кавычки, в которые взято слово, обозначающее жанр… Уместны они? И да, и нет. К месту они потому, что детектив — верно найденная форма повествования.
Андрей Мягков — великий актер и автор бестселлеров о сыщике по прозвищу Сивый Мерин. В новой книге каждая мелочь имеет двойное дно, а повествование закручивается таким образом, что даже самый заядлый любитель детективов до самого конца не будет догадываться, что к чему.
Софья Ноготкофф была счастлива – ей предложили престижную должность куратора выставки великокняжеских драгоценностей в маленькой южноамериканской стране. С подготовкой торжественного мероприятия девушка справилась прекрасно, но все в одночасье рухнуло: музей ограбили. Теперь карьере Софьи конец! Могла ли она подумать, что потеряет не только должность, но и свободу, ведь обвинили в преступлении... куратора выставки! Скорым и неправым судом Софью приговорили к пожизненному заключению. Только в тюрьме девушка догадалась – она стала жертвой изощренной интриги, а настоящие преступники остались на свободе, наслаждаются жизнью и большими деньгами.
Осенью 2006 года вышла книга Сергея Ермакова "Час расплаты изменить нельзя". В оригинале роман назывался "Подмена", что по мнению автора более соответствовало содержанию.Скромная уборщица роддома тетя Маша только на первый взгляд проста. На самом деле она оказалась очень расчетливой и коварной особой. Взяла да и подменила своего новорожденного малыша на отпрыска из богатой семьи. Пусть, решила она, родное чадо растет счастливо и ни в чем не нуждается.Да только прогадала она. Ее пасынок стал преуспевающим бизнесменом, а настоящий, несмотря на богатых "родителей", угодил за решетку.
У Артура Конан Дойла порой трудно определить, где заканчивается детектив и начинается фантастика. Грань между историческим повествованием и, так сказать, "альтернативной историей" весьма условна. Внимание писателя к каждому из "затерянных миров" в высшей степени органично. Ранее не переводившиеся рассказы А.Конан Дойла, посвященные странному и невероятному, будто бы созданы хорошо знакомой нам рукой доктора Ватсона, вдруг решившего описать не очередное приключение Великого Сыщика, а путешествие в таинственный мир.
Расследование гибели владельца медиахолдинга Владимира Стаховского, которое его жена Кристина поручила журналистке Светлане Ухтоминой, добавило много черных красок старательно созданному образу честного бизнесмена и примерного семьянина. Оказалось, у Стаховского имеются любовница и незаконнорожденный сын, которым досталась немалая доля наследства, а в юности он был замешан в преступлении. Сына, которого Стаховский никогда не видел, ищет детективное агентство, а любовница погибает, не успев рассказать Светлане нечто важное.
Викторией владела одна мысль – отомстить писателю Дейлу Уайту. Этот лощеный американец украл сюжет бестселлера «Улыбка Джоконды» у ее отца! Девушка прилетела в Рим и даже пробралась в дом Уайта, но в последний момент растерялась и чуть не попалась полиции. Хорошо, что рядом вовремя оказался профессор Каррингтон, старый друг ее отца. Профессор с сыном тоже находятся в Риме не случайно, они пытаются раскрыть одну из главных тайн Ватикана – образцы Туринской плащаницы, главной христианской святыни, предоставленные для радиоуглеродного анализа, были поддельными! Но ради чего церковь пошла на такой чудовищный подлог?..
«Никлас Монсаррат родился в Ливерпуле в 1910 г. Окончил Тринити колледж Кембриджского университета. Его первая значительная книга «Это — школьный класс» вышла в 1939 г. Во время второй мировой войны служил в военно-морском флоте Великобритании. Морская служба послужила источником сюжетов многих из его последующих книг. В 1956 г. он возглавил информационный центр Великобритании в Йоханнесбурге, а потом в Оттаве. Наибольшей популярностью пользовалась его книга «Жестокое море», вышедшая в 1951 г., по которой был снят одноименный фильм.