Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина - [19]
— Стоп, стоп, стоп, сядь. Сядь и успокойся, а то я сейчас упаду. Я ведь должен хоть что-то понять. На, читай. — Он протянул ему ленту телетайпа.
Мерин пробежал глазами строчки, с готовностью породистого ирландского сеттера уставился на начальника. Скоробогатов нажал кнопку селектора:
— Срочный оперативный выезд. — Он продиктовал адрес, состав группы, старшим назвал Мерина. — Давай, Сева, там уже так напортачили — сам черт не разберет: ни гильз, ни пуль, ни отпечатков, ни холодного оружия — ничего. Никто, похоже, даже не опрошен. Так что на тебя вся надежда. Давай. — Он подтолкнул его к двери.
— Юрий Николаевич, я только что с Какцем разговаривал, — еле слышным шепотом начал Мерин, — он говорит…
— Потом, потом, все потом, сейчас для тебя главнее этого убийства нет ничего. — И многозначительно добавил: — Ни-че-го! Ты меня понял? Тем более, сдается мне, коль появился труп — вернут нам эту кражу, как пить дать вернут. Так что плакала наша с тобой конспирация. Шагай!
Мерин несся по коридору, во весь рот улыбаясь, и мыслями обращался к Скорому:
«Я видел вас вчера. У дома своего. И что за номера — не понял ничего. Немного отвлекусь — Убийствами займусь. И быстро разберусь. Без помощи бабусь». Так. Стихи готовы. Прямо хоть на поклон к композитору Твеленеву: пусть на музыку перекладывает.
Париж капризничал, пугая метеорологов непостоянством — попробуй предскажи: плюс восемнадцать ночью и двадцать пять в тени в середине дня — полуголые праздношатающиеся туристы и практически нагие парижанки увлеченно демонстрируют всем желающим свои подчас просто-таки экзотические женские достоинства. Это накануне. А сегодня ноль градусов с утра и чуть больше десяти к вечеру с пасмурным дождливым ветром. Никаких тебе «достоинств», никаких ног, плеч, спин и т. д. и т. п. и пр. и пр. И это разгар осени!
Аркадий Семенович Заботкин сидел у окна вынесенного на тротуар крохотного уличного кафе за игрушечным круглым столиком и ежился от холода. Какой черт угораздил его назначить встречу именно здесь? Мало в этом поганом городе приличных мест, где можно хотя бы сидеть удобно, не друг на друге, не толкаться с соседями локтями, опасаясь, что они вот-вот накапают тебе на штаны своими непотребными устрицами? Ну и что, что рядом с твоим «Кастильоном»?
Эка важность! Пройди сто метров, остановись у приличного заведения, белозубая обезьяна в яркой ливрее распахнет перед тобой дверь, поклонится, проведет в уютный полумрак зала с белоснежными столами, хрусталем бокалов и старинным серебром отражающими этот интимный полумрак…
Так нет! Мудак старый. Не я к тебе, а ты ко мне: я манной небесной спущусь из своих люксов, а ты приползай, приползай.
Заботкин поднял воротник замшевой куртки, глянул на часы: семь минут двенадцатого. Ну вот, и это еще! Черт знает что! Встать и уйти? Пусть ищет-суетится-волнуется? Так ведь не будет волноваться, засранец, вот в чем дело. А то он его не знает.
Колька родился на десять лет позже Аркадия Семеновича, в 1950-м, и с того самого момента все переменилось в жизни старшего брата: из ненаспанного глазка он превратился в ненужное, лишнее, чуть ли не чужое существо. А ведь эти десять лет впитали в себя и страшную войну, и эвакуацию, и голод, безденежье, бездомье — где только ни приходилось скитаться семье Заботкиных: на чердаках, в подвалах, за буфетами в углах съемных комнатушек… Казалось бы, все вынесли, сплотились, срослись намертво — не разорвать: одесский ювелир-отец, украинская домохозяйка-мать и русский по метрикам ненаглядный Аркашенька. А вот поди ж ты: народился этот сморщенный краснолицый урод и все пошло прахом.
От невеселых воспоминаний его оторвала сидящая справа и беспрерывно гогочущая над пошлостями, изрекаемыми соседом-визави, немолодая француженка. Аркадий Семенович давно возненавидел это кокетствующее чучело, как только оно подсело за его столик. Никакой исходящий от нее и ласкающий обоняние аромат не мог примирить его с дикой манерой французских аборигенов картаво орать во всю глотку в общественном месте, жестикулируя при этом на манер цирковых жонглеров. Пересесть за другой столик ему мешала та самая «собственная гордость», которая, как известно из наследия советского классика, «на буржуев смотрит свысока», но когда очередной смеховой приступ неугомонной соседки заколебал воздушное пространство до такой степени, что не выдержал даже стоящий перед ним недопитый бокал кислого «бордо» — свалился на бок и только по счастливой случайности, благодаря выработанной спортивной юностью безукоризненной реакции, не залил его новые замшевые джинсы и светло-бежевую рубашку-опаш, Аркадий Семенович пришел в яростное движение: спасая свои нательные материальные ценности, он вскочил со скоростью стартующего кенгуру, опрокинул стул, который, в свою очередь, руководствуясь принципом домино, опрокинул еще несколько таких же свободных, а также занятых французами и француженками своих собратьев. Случилось замешательство: недопитые пиво, вино, кофе, кока-кола, Минводы, изысканные жидкие приправы, салатные соусы, а равно и сами салаты — рыбные, мясные и из речных и морских моллюсков, не говоря уже о содержащей все это разнообразие хрупкой посуде — «все смешалось в доме…» на «рю Ройяль».
Роман-детектив, написанный знаменитым актером, с кинематографической точностью представляет героев на изломах Эпохи.«Кинематограф, театральное действо проглядывают сквозь строки романа. Близко к сценарному построению текста, сжато и точно выписаны характеры. Действие развивается поразительно быстро, но без спешки, что дает возможность следить за приключениями героев этого „детектива“.Кавычки, в которые взято слово, обозначающее жанр… Уместны они? И да, и нет. К месту они потому, что детектив — верно найденная форма повествования.
Андрей Мягков — великий актер и автор бестселлеров о сыщике по прозвищу Сивый Мерин. В новой книге каждая мелочь имеет двойное дно, а повествование закручивается таким образом, что даже самый заядлый любитель детективов до самого конца не будет догадываться, что к чему.
Все было в жизни скромной семнадцатилетней Юлии Образцовой однообразно и монотонно, пока не повстречался на ее дороге самый настоящий труп. Все кинулись разыскивать убийцу преуспевающего банкира: и следственные органы, и сама Юля вместе со своей закадычной подругой Катей, неподалеку от деревенского домика которой и найден усопший, и друг убитого, который свалился на Юлию как снег на голову вкупе с воспылавшими в ее груди чувствами к нему. На первый взгляд, смерть банкира связана с его трудовой деятельностью, но что если к убийству имеет отношение недавно объявившийся в этих краях маньяк? «На 4 кулака» — первая книга в серии о Юле и Кате.
Внежанровая проза, на стыке детектива и мистического триллера. Главный герой – художник, в своей нравственной деградации дошедший до того, что превратил свою патологическую страсть к убийствам в художественный метод организации публичных казней для узкого круга пресыщенных жизнью молодых буржуа. Не рекомендуется для чтения лицам, обремененных духовными скрепами.
Искусный взломщик Фини не смог открыть замки таинственной двери и был убит. Его тело обнаруживает у себя в квартире инспектор Скотланд Ярда Дик Мартин. Вскоре инспектор увольняется и по поручению опекуна молодого лорда Сельфорда направляется по следам путешествующего по миру лорда. В пути Мартин встречает юную родственницу Сельфорда, получившую в наследство старинный ключ. Когда выясняется, что эта вещь отчаянно нужна кому-то еще, Мартин решает отыскать замок, к которому подходит загадочный ключ.
Политическая ситуация на Корейском полуострове близка к коллапсу. В высших эшелонах власти в Южной Корее, Японии и США плетется заговор… Бывших разведчиков не бывает — несмотря на миролюбивый характер поездки в Пхеньян, Артем Королев, в прошлом полковник Генштаба, а ныне тренер детской спортивной команды, попадает в самый эпицентр конфликта. Оказывается, что для него в этой игре поставлены на карту не только офицерская честь и судьба Родины, но и весь смысл его жизни.
В сборник вошли одиннадцать рассказов и новелл автора. Предлагаем ознакомиться с разными гранями творчества писателя: ироническим и криминальным детективом, научной фантастикой и семейными драмами. Приятного прочтения.
Субмарины специального назначения ВМС США «Хэлибат», «Сивулф», «Парч»… Невероятно, но факт. В мирное время, американские подводники с атомной подводной лодки «Си Вулф», выполнявшей спецоперации военно-морских сил США в закрытом для иностранцев Охотском море, знали, что в каюте капитана есть кнопка самоликвидации и в случае захвата русскими, все они будут уничтожены зарядами взрывчатки, заложенными в носу и корме. Эта тайна за семью печатями стала известна недавно. Не припомню, чтобы на подводных лодках других стран в мирное время было что-то подобное. В период описываемых событий погибает вместе со всем экипажем советская субмарина К-129.