Скрипач - [55]

— Ох, дурак же ты, — вздохнул дьявол, — редкий осел!

Он смотрел на Золото сверху вниз, и в его глазах вновь заплясали желтые черти. Это происходило всегда, когда Дьявол был возбужден и на короткое время забывал про свою привычную скуку.

— Не будет никаких бумаг и никаких подписей. Ты всего лишь дашь свое устное согласие. Бумага — вещь материальная, ее всегда можно уничтожить, а вот то, что останется в твоей памяти и в твоей душе, уничтожить уже будет невозможно — это навсегда.

— Это как сказать, — ухмыляясь, произнес Жорик, — есть препараты, которые могут стереть из памяти все…

— Не стереть, а блокировать, — уточнил дьявол, — а это не одно и то же. Если ты не имеешь доступа к информации, это совсем не значит, что не существует самой информации. Ну, так ты согласен? Подумай хорошо, потому что после этого ты уже никогда не сможешь очиститься.

— А на это я никогда и не рассчитывал, — весело воскликнул хозяин особняка. — Конечно, согласен!

Воспоминания об этой забавной беседе немного развеселили дьявола. Как ни странно, но Жорик ему нравился. Ведь ничего же собой не представляет, зато какие амбиции!

— Оставь девушку в покое! — потребовал Николай Морозов у своего «квартиранта». — Зачем она тебе?

— Что-то ты слишком часто стал проявлять активность, — задумчиво произнес дьявол. — Понравилась девочка? Согласен, она действительно интересный экземпляр. Сам не ожидал, что она сможет так долго сопротивляться…

— Оставь ее. Ладно, я уже проиграл свою душу и готов гореть в аду, но она же еще невинна, в ее душе нет той грязи, которая тебе нужна. Не пойму, почему тебе обязательно надо все изгадить?

Дьявол налил себе в бокал вина и с удовольствием, не спеша, стал пить, наслаждаясь вкусом.

— Вот что мне нравится в этой плотской жизни, — признался дьявол, — это возможность почувствовать то, что бесплотному существу не дано — вкус, запах, тепло…

— Ты не ответил, — напомнил Ник.

— Если человек не хочет быть изгаженным, он ведь может и не поддаваться искушениям, — насмешливо заметил дьявол. — Есть ведь такие, к которым грязь не пристает, вот они-то и являются моей главной целью и задачей. А насчет гореть в аду — это ты меня сейчас здорово позабавил. Ты веришь в чертей со сковородками и геенну огненную? Слушай, мальчик, одну суфийскую притчу, может, она откроет тебе глаза на то, что тебя ждет в конце пути…

Дьявол задумался, потом закрыл глаза и тихо вздохнул. Он не любил объяснять то, что казалось ему очевидным. Но человек глуп, и в голове у него столько ненужного мусора, столько лжи…

— Есть такая притча: один человек встретил дервиша и спросил у него, откуда тот идет. Странник ему ответил: «Из ада». — «Что ты там делал?» — «Мне нужен был огонь, чтобы раскурить свою трубку, и я хотел попросить его у правителя ада», — объяснил дервиш. — «И что, тебе там дали прикурить?» — «Нет, — ответил странник, — тамошний правитель мне ответил, что у них нет огня. Я удивился и спросил его: «Как так, чтобы в аду не было огня?» А правитель ада ответил мне: «Сюда каждый приходит со своим собственным огнем».

— К чему ты мне это рассказал? — спросил Николай Морозов нервно, даже не пытаясь вникнуть в суть услышанного.

— К тому, — ответил дьявол со вздохом, — что нет того ада, каким вы его привыкли себе рисовать. И гореть тебе придется в огне собственных пороков и желаний. А девочка… Не знаю я пока, что будет с девочкой. Возможно, она сможет устоять, но лично я в этом сильно сомневаюсь. Хотя, не скрою, я этого бы хотел. Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что я не желаю ей зла. Она такая интересная и славная. Она живет так, как живет, вовсе не потому, что так правильно, а потому, что ей это нравится. Она не грешит не потому, что боится греха, а потому, что ей так хорошо жить. Она любит своих родителей, учится, занимается какими-то своими мелкими делами, и все это не для кого-то и потому что, а для души. Она наивна… пока.

— Тогда оставь ее!

— Не могу, я должен ее проверить, брак в моем деле недопустим. Я уже посеял семя порока в ее душе. И, поверь мне, я хороший садовник, а это значит, что я смогу вырастить из него целый сад, — дьявол грустно рассмеялся. — Ник, пока я нашел единственный порок, который смог в ней немного прижиться — это похоть. Нет, на самом деле это даже не похоть, просто у малышки такой возраст, гормоны ведь даже я не в силах отменить. Но ты ведь уже знаешь, что стоит в душе поселиться хотя бы одному пороку, как вслед за ним появятся и все остальные.

Никто посторонний не смог бы услышать этот разговор, потому что это был мысленный диалог. Хороший психиатр назвал бы это раздвоением личности или диссоциативным расстройством идентичности и был бы не прав, потому что тело Николая Морозова действительно делили между собой два разных, абсолютно не похожих друг на друга существа.

— Мне не нравится, как ты используешь мое тело, — Ник был зол на своего «квартиранта».

— Прекрати, — устало возразил дьявол, — это наше общее тело. И помни, что ты бы его уже давным-давно лишился, если бы не я. Когда мы с тобой встретились, жить тебе оставалось несколько месяцев. Тогда твоя мать бегала по врачам, собирая справки, чтобы отвезти тебя на операцию в Бакулевский центр, но появился я и подарил тебе и здоровье, и жизнь. Операция ничего не решила бы. Помимо порока сердца, у тебя уже начали назревать новые проблемы со здоровьем. Твоя болезнь не оставляла тебе шансов.