Скованные намертво - [28]

— Иди, Пушинка. Папа тебе вкусненького принес. Пушинка чинно прошла в кухню, понюхала «Вискас» и брезгливо мяукнула.

— Ты чего ж не ешь? Столько денег стоит, привереда несчастная. Мне самому это есть, что ли?

Ответное фырканье можно было расценить как согласие. Пришлось варить рыбу и наливать молока.

— Заелась, животина.

Едва он подобрался к телевизору и сел с ногами в кресло, как затренькал звонок и появился Егорыч. Его сумку оттягивали четыре бутылки с пивом.

— Не, ну ты представляешь, чего эти супостаты творят, — начал он очередную политическую дискуссию, расставив бутылки на столе.

— Егорыч, отстань.

— Но они совсем от рук отбились. Неужели думают, что Россию проглотят с хвостом и чешуей и не подавятся.

— Кто?

— Да необольшевики эти. Ебелдосы.

— Брось ты, Егорыч, давай поговорим о прекрасном.

— Ницше писал — любовь и голод правят миром. Он ошибался. Миром правит телевидение.

— Егорыч. Пить мешаешь, — Аверин отхлебнул из кружки пиво, блаженно зажмурился.

Послышался звонок. Егорыч пошел открывать.

— Слава, к тебе такая женщина!

В комнате возникла Светлана. Она критически осмотрела стол с пивом, кивнула:

— Привет.

— Садитесь, Наташа, — вежливо пододвинул к ней стул Егорыч, и Аверин едва не подавился. Егорыч мельком видел всех его женщин и постоянно путал их имена.

— Я не Наташа, а Света, — произнесла Света возмущенно. — Который раз, Егорыч, видимся. Мог бы запомнить.

Аверин зажмурился, представив, как Егорыч возьмет и ляпнет сейчас: «Извини, все время тебя с Наташей путаю». Егорыч, видимо, и хотел ляпнуть что-то вроде этого, но прикусил язык, а потом бодренько произнес:

— Тьфу, с детства склероз на имена. Светочка, вам говорили, что вы прекрасны?

— Да? — Она окинула Егорыча серьезным взором.

— Вы прекрасны.

— Говорили, и не раз.

Света отхлебнула немного пива. Она не испытывала страсти к спиртным напиткам. А йогурт как раз оказался в холодильнике. Кроме йогуртов, она не ела ничего. Блюла фигуру, хотя и без того выглядела весьма воздушным созданием. Егорыч сделал попытку навести антиправительственную пропаганду, но Света отрезала:

— Вам бы все о совке мечтать, когда всем одинаковую долю из кормушки отмеривали и электрички за колбасой ездили.

— Это лучше, чем поезда с гробами. Мы вымираем.

— Кто должен вымереть, тот и вымирает. По партсобраниям соскучился, Егорыч?.. Оставь, надоела на работе политика.

Егорыч поскучнел. Он быстро допил пиво и исчез. Когда Света затащила Аверина в постель, он почувствовал себя похотливой двуличной скотиной, пользующейся доверчивыми женскими сердцами и лицемерно говорящей даме о любви. А ведь совсем недавно лежал в постели с другой и терял голову.

Впрочем, это был еще не предел. Вскоре он почувствовал себя уже трехличной сволочью. Они выключили свет. Светлана начала осыпать поцелуями его шею, а он лениво ласкал ее спину и его руки скользили все ниже. И тут раздался звонок в дверь.

— Это кто? — подозрительно спросила Света.

— Наверное, с работы, — прошептал, пытаясь подавить лживые нотки в голосе, Аверин.

— Врешь?

— Не вру.

— Зачем ты им нужен?

— На место происшествия поволокут. Опять кого-то грохнули.

— Черт их возьми.

— Будешь лежать тихо — сделаем вид, что меня нет дома.

— А можно.

— Нельзя. Но куда же я тебя оставлю?

— Ах ты мой котик, — она лизнула его шею.

Он на носках подошел к двери, поглядел в глазок. Ну, так и есть. Там стояла Наташа. И даже в глазок было видно, что лицо у нее злое. Она рассержена и слегка под мухой.

Он направился к кровати и нырнул под одеяло.

— С работы, — произнес он.

Звенел звонок минут пять. Потом в дверь зло пнули три раза, после чего все стихло.

— Нервные у тебя коллеги, — с еще большим подозрением произнесла Света.

— Работа тяжелая. Недостаток витаминов. Ночные смены.

— Ох, Аверин, — она впилась в его плечо острыми зубками. И Аверин в ближайший час смог убедиться, что она женщина очень ничего. Но и у него есть еще порох в пороховницах.

В Татарстане был убит депутат Верховного Совета республики. Преступники разделались с его водителем, при отходе расстреляли пост ГАИ, потеряли одного из своих подельников. Через несколько дней труп депутата нашли. Киллеров вычислили еще спустя какое-то время. Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения татарских властей. Срочно приняли закон о чрезвычайных мерах по борьбе с преступностью. По нему лиц, подозреваемых в совершении преступлений, разрешалось в административном порядке задерживать на тридцать суток — без предъявления обвинения и процессуальной тягомотины, способной свести на нет любые потуги в борьбе с преступностью. Новый закон находился в вопиющем противоречии с законодательством России, но центральные власти, занятые борьбой друг с другом, закрыли на это глаза, позволив Казани самой решать подобные проблемы. Преступники решили продемонстрировать свое презрение к предпринимаемым против них усилиям. Через пару дней после принятия закона в городе Альметьевске на территории нефтекомплекса из автоматов были расстреляны четыре человека. Но татарская братва не правильно оценила ситуацию. Закон заработал. Результаты не заставили себя долго ждать. Преступники перестали ощущать себя дома уютно. Начались повальные задержания лидеров преступных группировок. И как следствие — пошли одно за другим раскрытия опасных преступлений. Стало очевидно, что государство, проявив хотя бы минимальную волю, способно в корне изменить криминогенную ситуацию. У Москвы такой воли не было с самого начала. Центр легко и просто оставил свой народ лицом к лицу со звереющей уголовной братвой. На совещании Ремизов сказал: