Скорпионья сага. Cкорпион cамки - [86]

Судя по нетронутости, муж дома не появлялся. Судя по мобильнику, даже не пытался мне позвонить. А ведь ему было известно, что именно сегодня я должна прилететь. Не случилось ли чего? В легкой тревоге набрала его номер.

Оказалось, ничего не случилось, все хорошо. А на его вкус – так просто прекрасно. Он проводит лето на яхте, и возвращаться пока не намерен. Именно об этом он мечтал всю свою жизнь. Двусмысленность мечты дошла до меня с опозданием, когда он закруглил разговор и отключился от связи. Так или иначе, сегодня он не приедет. У него, видите ли, отпуск. Как-то все это… не по-людски.

Распаковывание багажа на время меня заняло. Живописный бардак создавал иллюзию заполненности пустоты. Но когда каждая вещь получила свое место – на балконе, в шкафу, в стиральной машине, – пустота обнажилась с раздражающей очевидностью. Ночь. Тишина. Я одна. Ребенок – у бабушки. Муж – в отдаленном, практически недоступном, черт знает где. Никто не то чтобы не встречает, а даже просто – лениво не ждет.

И тут на меня навалилось и стало душить.

Всё, что накопилось в последние дни, месяцы, годы; вся усталость, гонка за результатом, хроническая нервотрепка; нечеловеческие нагрузки системы активных продаж, современного бизнеса, Глобального Кризиса; и наконец, ночь в отеле, в Майями, во всех тусклых подробностях моего поражения – все это засвербело в глазах и горько задергалось в горле. Я сидела, тупо уставившись на мобильник. На престижный ай-фон последней модели с фантастическими «возможностями». Я вдруг осознала, как это может быть страшно – всегда доступная мобильная связь, – бесстрастный индикатор твоей личной ненужности.

Отдышавшись, я еще раз ему позвонила. По-человечески попросила приехать сегодня домой. Мне одиноко, тревожно, ну сдалась ему эта яхта… Он посоветовал принять мне какую-нибудь из таблеток.

– Скажи, почему я такая несчастная, а?

– Наверное, потому что боишься посмотреть в глаза правде. Ты постоянно живешь во лжи. А счастье – награда для храбрых.

– Ну и в чем твоя храбрость? В чем?!

– Назвать вещи своими именами.

Неожиданно я почувствовала: там, на яхте, он не один. Уж больно красуется высокопарными фразами. Да и на яхте ли? Сверкнувшее молнией ослепительное подозрение, что там у этого гада, разлилось по моим нервам сотрясающей дрожью.

– Ты, все-таки, приезжай.

– Послушай, хватит меня терроризировать!

– А я говорю, ты должен приехать!

– А я говорю – нет! Я – свободный человек!

– Свободный человек?.. – Подозрение вспыхнуло и всё озарило безжалостным светом. Меня охватил огонь. – Ты об этом горько пожалеешь…

Яхта? Да видела я его яхту. Пустое корыто без малейших удобств. Похоже, пока я отсутствовала, он совсем тут расслабился, гад.

Лучи моих фар уперлись в шлагбаум зоопарка.

Долго сигналила. Наконец, вылез сонный охранник.

– Извините, что разбудила! У меня здесь работает муж! Позвонил, говорит, стало плохо! Сейчас, вроде бы, отпустило! Но я должна его забрать на машине! Ну, быстрее, быстрее, открывайте шлагбаум!

Через минуту я подрулила к лаборатории. Которую он гордо именовал «скорпионьей фермой». Которая представляла собой мрачный ангар, горбом вздымающийся над кустами, и в котором сейчас… Я выключила фары, заглушила мотор. Пригляделась, прислушалась… Темный горб не подавал признаков жизни. Ни света, ни звука. Это еще ничего не значит. Я тихо щелкнула дверцей, так же тихо открыла багажник – и осторожно вытащила вдруг потяжелевший топор.

Ангар был огорожен колючей проволокой. Перед входом имелась калитка с врезным замком. Порывшись в сумочке, я достала ключи. Не зря их когда-то сделала. Открыла калитку и двинулась к входной двери. Приложилась ухом. Явных звуков не доносилось. Постояла, воровато оглядываясь. Слегка жутковато. Вставила ключ, крутанула – и рванула дверь на себя.

Черная тишина дыхнула животным теплом.

Явных звуков по-прежнему не было. Покрепче перехватив топор, я шагнула внутрь. Нашарила выключатель. Электрический свет заставил сощуриться, а когда глаза пригляделись, я обнаружила отсутствие кого бы то ни было.

На всякий случай обошла все подсобные закутки. Никого. Только клетки, во много рядов, со спящими скорпионами. В странной смеси разочарования и облегчения я утомленно присела на скрипучий диван.

На стене висел идиотский плакат: красноармеец, тычущий в меня пальцем. Его мессидж провозглашал довольно странную установку:

ОНТОГЕНЕЗ ЕСТЬ КРАТКОЕ ПОВТОРЕНИЕ ФИЛОГЕНЕЗА.

Я бессмысленно пялилась на грозного соглядатая. Чем-то он меня смутно нервировал. Что-то нервы в последнее время и впрямь стали ни к черту. И чего я приперлась? Какой бред от расстройства надумала? Сладкий, он, конечно, подлец, но, во всяком случае, в лаборатории его нет. Выходит, предчувствие обмануло. Я вздохнула, медленно опустила глаза.

Внезапно в глаза словно впилось яркое жало.

На полу, почти под диваном, у изголовья, лежала крохотная, почти неприметная глазу… заколка. А ведь никаких женщин в лаборатории давно не работает! Это осознание ослепило мгновенной яростью. Вскочив, я кинулась изучать обшивку дивана в поисках уж не знаю чего конкретно, и тут же нашла неопровержимые, отвратительные – несколько длинных волос, разумеется, крашеной, пошлой блондинки! Я с грохотом опрокинула мерзкое ложе. Постельного белья внутри не имелось. Только казенное одеяло и подушка с засаленной наволочкой. Я, морщась, принюхалась. Засаленность смердела духами!