Скорость мысли. Грандиозное путешествие сквозь мозг за 2,1 секунды - [69]

Хитрость эксперимента Деана заключалась в том, что он манипулировал всеми тремя частями задачи – пониманием, сравнением, ответом, – чтобы выяснить, какая из них вызывает затор. Ответ давался быстрее, если число было показано, а не произнесено, то есть мозг понимает визуальную информацию быстрее, чем полученную на слух. Реакция была тем быстрее, чем дальше число отстояло от пяти, а это наводит на предположение, что числовая прямая действительно существует. И нажатие кнопок правой рукой происходило быстрее, чем левой: все добровольцы были правшами, так что доминирующий контроль этой руки в их левой моторной коре (про латерализацию см. в четвертой главе) играет в пользу ускорения прохождения команд. Таким образом, самый быстрый ответ в 375 миллисекунд был получен при визуальном предъявлении числа, значительно отличающегося от пяти, когда в качестве ответа требовалось нажатие правой кнопки. Самый медленный отклик в 435 миллисекунд был при прослушивании числа, близкого к пяти, для которого требовалось нажать на левую кнопку. Но эти различия в скорости – понимании, сравнении, действии – сдвигали общее время реакции мозга всего на несколько десятков миллисекунд.

Мы можем еще больше замедлить работу мозга, не дав ему достаточно информации. Здесь мы снова возвращаемся к фильмам с беспорядочно движущимися точками. Вспомните: задача состоит в том, чтобы определить доминирующее направление, в котором движутся точки, и сообщить о принятом решении, повернув глаза к источнику света в том же направлении – посмотрев на лампочку слева или справа. Мы можем контролировать, насколько сложна задача, изменяя долю точек, движущихся в одном направлении. И чем меньше точек движется в одном направлении, тем сложнее задача и тем медленнее люди, обезьяны и грызуны принимают решения [288]. Если половина точек движется в одном направлении, то на принятие решения уходит около 400 миллисекунд и почти все решения верны. Но снизьте количество синхронно двигающихся точек до 3 %, тогда на принятие решения будет уходить примерно в два раза больше времени, и все равно испытуемые будут совершать множество ошибок. Хуже того, если мы сыграем с испытуемыми жестокую шутку, заставляя точки двигаться хаотически, то есть исключим возможность правильного ответа, люди будут смотреть на экран в течение секунды или более, даже если их проинструктируют, что требуется принимать решение как можно быстрее. Когда мы собираем рассеянную, сложную информацию, мозг сразу замедляется. Замедление по-прежнему относительно – в конце концов, это лишь секунда.

Ваше решение стащить печенье в трудную минуту сочетает в себе все вышеперечисленное и еще много чего. Импульсы объединяют все эти светлые и темные участки и границы в рассыпчатое овсяное печенье в полумраке коробки с приоткрытой крышкой, на которой нацарапано фломастером «Печенье», стоящей на коричневатой столешнице. Импульсы о распознавании в этом овсяно-коричневом полукруге, усеянном темными и светлыми кусочками, последнего печенья, съедобного объекта, ответа на насущную проблему выхода из дремоты перед неизбежным общим собранием. Импульсы буферной памяти, фиксирующей, где ваши коллеги были всего лишь долю секунды назад, кто рядом с кем, кто куда смотрел. Импульсы для накопления всех этих воспоминаний и новой информации в качестве свидетельств в пользу или против того, схватить это печенье или лучше не стоит. Импульсы для исполнения сложносоставного движения, заканчивающегося прикосновением кончика пальца к его рассыпчатому краю. Даже если учесть вялость вашего полудремлющего после сытного обеда мозга, это примерно 300 миллисекунд, чтобы собрать «что» и «где» из зрительных и слуховых входящих сигналов, еще 1,5 секунды, чтобы вспомнить все и принять решение, и еще 300 миллисекунд, чтобы наклониться и дотянуться до этого кусочка плотской утехи. На все про все – 2,1 секунды.

В таких временных масштабах импульсы на самом деле неуклюже медлительны. Физический процесс создания и отправки импульса устанавливает жесткий нижний предел того, сколько импульсов может быть передано, получено и заново отправлено в течение одной или двух секунд. Вызвать скачок напряжения можно быстро, но не бесконечно быстро: диффузия молекул, переток ионов, рост и падение потенциала. Суммирование всплесков для достижения критической точки может происходить быстро, но не бесконечно быстро. Создание импульса при достижении критического уровня потенциала происходит быстро, но тоже не бесконечно быстро. Бег импульса по аксону стремителен, но тоже занимает время. Каждый шаг в процессе создания и отправки импульса – это время, это задержка на пути обработки того, что происходит в мире. Даже если каждый входящий импульс, поступающий к нейрону, вызывает всплеск напряжения, достаточно большой, чтобы подтолкнуть нейрон к его критической точке, все равно пройдет не менее 10 миллисекунд от момента, когда импульс приземлится на конец синапса, до момента прибытия нового импульса в пункт назначения – а возможно, и еще дольше, если аксон медленный, или длинный, или и то и другое сразу. Как же тогда мы ухитряемся выяснить все «что» и «где» в процессе охоты на печенье менее чем за 300 миллисекунд? Как мозг преодолевает ограничения в скорости генерации и передачи импульсов?