Скоро тридцать - [88]

– И это говоришь мне ты! – запальчиво сказала я. – Чем Тед лучше Джосайи, или как там его, черт подери, звали?

Как только у меня вырвались эти слова, я тут же прикусила язык, но было поздно: Нина помрачнела, и я видела, что она вновь старается удержать слезы. Через минуту она тихо проговорила:

– Ты сравнила Теда с Джосайей? Считаешь, Тед способен обмануть тебя, заразить венерической болезнью, а по том разгромить твою квартиру?

Я знала, что Нина права. Тед действительно не имел ничего общего с мерзким, хвостатым Джозефом-Джосайей.

– Хорошо, допустим, Тед не сделал бы этого. Тем не менее он не способен раскрыться, выразить свои чувства… Порой, когда мы оставались наедине, мне казалось, что он чуть-чуть опускает барьеры, но почти все остальное время его лицо оставалось абсолютно бесстрастным. Даже бывшая жена, точнее, бывшая «бывшая» жена упоминала о его замкнутости.

– О да, кому, как не ей, мы должны верить! Ревнивая бывшая женушка спит и видит, как бы вернуть мужа – уж конечно, она выложила тебе всю правду. И вообще, что в этом такого, если Тед немного сдержан? Я знаю, ты все ждешь своего Идеального Возлюбленного, но – извини, Элли, – совершенных людей нет.

– Я не говорю, что он должен быть идеальным. Просто это еще раз доказывает, что мы не подходим друг другу. Посмотри, что он мне прислал! – Я достала из сумочки приглашение на новогодний бал для сотрудников сети «Голд ньюс». Вернувшись из Сиракьюса, я увидела его в почтовом ящике. Растрогавшись, я сунула приглашение в су мочку, чтобы перечитывать приписку, сделанную на обороте. – Он написал: «Я все же хочу, чтобы мы остались друзьями. Надеюсь увидеть тебя на балу».

– Ну и что?

– Как это что? Если бы он не вернулся к жене и по-прежнему хотел встречаться со мной, разве стал бы предлагать дружеские отношения? – втолковывала я Нине.

– Может, ему просто нужно, чтобы ты пришла на вечеринку и он наконец смог бы поймать тебя где-нибудь в уголке и заставить его выслушать, дурища. Эй, – глаза Нины превратились в две щелочки, – а ты, случай но, не того?.. Нет?

– Чего того? – раздраженно переспросила я. И почему это каждый считает нужным сверлить меня взглядом, будто лазером?

– Да ты по уши влюблена в него. И это пугает тебя до чертиков, – заключила Нина и прищелкнула пальцами, как будто только что открыла способ расщепления атома.

Я уткнулась носом в тарелку и молчала.

– После череды бесхарактерных мальчиков, на которых тебе было плевать все эти годы, ты в конце концов встретила мужчину, которого смогла бы полюбить. Которого ты любишь. И вместо того чтобы набраться смелости и принять этот факт, принять то, что Тед – живой человек с присущими ему недостатками, а не бесплотная фантазия, вместо того чтобы преодолевать трудности, возникающие в отношениях, ты просто сбежала, как убегала всю жизнь, – упрекнула меня Нина.

– Я не убегала, – пробормотала я.

– Еще как убегала. Вместо того чтобы высказать свои претензии родителям, начальству или, если уж на то пошло, мне, ты удираешь и прячешься. По твоим словам, ты не любишь конфликтовать, хотя скорее всего дело не только в этом. Думаю, ты жутко боишься того, что случится, если ты начнешь жить по собственным правилам. Пока ты скрываешься от всех и вся, тебе не надо быть храброй. Не надо принимать решения, – продолжала моя подруга. Нина полностью обрела свою старую форму – с гордо вскинутой головой и сверкающими глазами, она вопила так, что заглушила бы даже генерала Паттона,[19] приветствующего войска.

Я хотела стереть, вычеркнуть эти слова из сознания, заткнуть уши и закричать: «Тра-та-та, ничего не слышу», но было поздно. Они уже просочились в мой мозг, растеклись по венам, пробились в сердце. Я посмотрела на Нину, и ее облик расплылся: слезы застилали мне глаза.

– Если ты не начнешь жить своей жизнью, не станешь храброй и мужественной, то все потеряешь, – мягко проговорила Нина.

Слезы хлынули у меня по щекам, обжигая кожу горячи ми солеными ручейками. Господи, я ненавижу плакать, однако в последние месяцы только этим, кажется, и занимаюсь. Сентиментальные слезы уже начали разбирать меня во время рекламных роликов «Кодак», шоу Опры Уинфри, а однажды вечером я разревелась во время одной особенно трогательной сцены в «Выжившем». Я подняла глаза на Нину и увидела, что она улыбается мне с почти материнским сочувствием.

– Да, я люблю его. Но он на много лет старше меня, и никто не верит, что у нас что-то получится, и посмотри на Кейт с Марком – они идеальная пара, и все равно расстались, а что, если я захочу замуж, захочу детей, а он решит, что слишком стар для этого? – Слова лились из меня сплошным потоком, но, слушая все это, Нина лишь понимающе кивала головой, как будто заранее знала, что я скажу.

– А если мир завтра исчезнет? Ты любишь хорошего, сильного человека, и он любит тебя. Ты действительно готова отказаться от этой любви из-за нескольких «а что, если»? – спросила Нина.

Конечно, я знала, что не откажусь. Я любила Теда. Любила так сильно, что у меня щемило в груди и было больно вздохнуть. Рядом с ним я знала – все в порядке. Вдали от него мне казалось, как будто мое сердце сунули под нож кухонного комбайна.