Скорбь Тру - [59]

Кеннеди замедлилась, и когда Джемма наклонилась, чтобы взять ее на руки, то увидела страх в глазах маленькой девочки. О чем она думала? О чем-то, что было слишком для Кеннеди. Она подняла ее на руки и остановилась, а остальные последовали ее примеру, мужчины сканировали глазами толпу. Только глаза Трумэна были устремлены на малышку и Джемму.

— Она испугалась. Это было слишком, — констатировала Джемма.

Трумэн кивнул с серьезным выражением лица:

— Разворачиваемся.

И подобно армии группа развернулась. Кристалл не так быстро сообразила, так что Бэр повернул ее за плечи и снова обнял.

— Ты не против? — поинтересовалась Кристалл, но там был знойный подтекст.

— Да, вообще-то возражаю, — ответил Бэр, ухмыльнувшись. — Кеннеди страшно, и мы возвращаемся.

— Ох, — Кристалл наклонилась и посмотрела на Джемму. — Она в порядке?

— Да. Я так думаю. Она не готова к такой толпе, как эта, — Джемма поцеловала Кеннеди в лоб, крепко ее удерживая, пока они направлялись обратно к машинам.

— Ухасти или посалеись? — спросила Кеннеди.

— Ты все еще хочешь поиграть в «Угости или пожалеешь» (Прим. «Угости или пожалеешь» — одна из традиций праздника, когда дети ходят по соседям за угощениями), принцесса? — спросил Трумэн.

Кеннеди кивнула.

Джемма вопросительно взглянула на Трумэна, который плотно сжимал челюсть.

— Она никогда не делала этого раньше, — напомнила ему Джемма. — Вон там – жилая улица. Мы могли бы попробовать зайти в несколько домов и посмотреть, как у нее будет получаться. Она взволнована обещаниями получить конфеты, хоть и волнуется, — она понизила голос и прошептала. — Иногда ты должен позволить ей принимать решение. Давай зайдем в один дом и посмотрим, что будет.

Уголки губ Трумэна приподнялись в улыбке, и он ответил:

— А что, если это напугает ее?

— Оглянись вокруг, Тру. У нее не семья, а армия, которая поможет ей снова почувствовать себя в безопасности.

Трумэн оглядел мужчин одного за другим. Телепатическое сообщение, кажется, прошло между ними, и, не говоря ни слова, они направились в сторону жилой улицы.

***

Оказалось, Кеннеди действительно хотела, чтобы именно Трумэн поиграл в игру «Угости или пожалеешь», в то время пока спокойно ждала на тротуаре в окружении остальной части семьи. Трумэн никогда не ходил по домам, играя в «Угости или пожалеешь», но это не остановило его от появления на крыльце одного из домов с Линкольном на руках, возвышаясь над группой детей.

Пожилая женщина, которая открыла дверь, посмотрела на Линкольна и улыбалась Трумэну:

— Я не думаю, что у парня достаточно зубиков, чтобы есть еще и конфеты. Я несколько стара, чтобы играть в «Угости или пожалеешь», не так ли?

— Вы никогда не будете старыми для того, чтобы делать детей счастливыми? — он указал на Кеннеди, безопасно расположившуюся около Джеммы в окружении его друзей.

Женщина протянула ему несколько конфет:

— У вас прекрасная семья. Счастливого Хэллоуина.

Трумэн поблагодарил ее, испытывая теплые чувства от ее похвалы, и присоединился к своей семье.

— Это для тебя, принцесса, — он раскрыл ладонь, показывая конфеты.

Глаза Кеннеди расширились, и она схватила конфету:

— Все? — это было мило. — Они получат конфеты?

Все хором отказались от сладкого, и улыбка Кеннеди стала еще шире:

— Это мне?

— Да принцесса. Тебе одной, — ответил он, довольный и одновременно обеспокоенный тем, что она еще такая маленькая, а уже думала о других. Его разум снова вернулся к ночи, когда он впервые их встретил, когда Линкольн плакал, а она хлопала его по спинке, как будто не знала, что еще сделать. Он задался вопросом, что, если она всегда думала о других. Во-первых, потому что, находясь в таком маленьком возрасте, она уже знала, что нужно заботиться о Линкольне, так же, как и он когда-то защищал Куинси. Он любил ее еще сильнее, когда задумывался о том, какой была ее жизнь до их встречи, и печаль закралась к нему в душу.

Он помог ей открыть конфету, и она откусила кусочек.

— Больше? — спросила она с полным ртом шоколада, и все засмеялись.

После того, как они сыграли в игру еще в нескольких домах, остальные направились в бар «Whiskey Bro’s» на маскарад, а Джемма и Трумэн направились с детьми домой.

Они забыли оставить наружное освещение возле квартиры. Трумэн включил фонарик на телефоне и освещал путь к зданию. Он одной рукой нес Кеннеди, а другую расположил на пояснице Джеммы. Линкольн мирно спал у нее на руках.

— Он чертовски милый медвежонок Пух, — он улыбнулся Джемме. — И ты сразила всех других принцесс наповал нарядом нашей маленькой девочки.

— Спасибо, — она остановилась, чтобы притянуть его поближе для поцелуя. — Это было так весело. Я рада, что разделила первый детский Хэллоуин с тобой.

— Я тоже, дорогая, — он оглянулся через плечо, услышав движение в траве. Став перед Джеммой, он поднял телефон, направляя фонарик в сторону тени, и его мир перевернулся.

Куинси ничком лежал на траве.

— Оставайся здесь, — несколько фунтов между ним и Куинси казались милей. Он присел рядом с братом, все еще удерживая Кеннеди. «Пожалуйста, не умирай. Не смей умирать у меня на руках». Он перевернул Куинси, быстро схватил его запястье в поисках пульса, чувствуя медленное биение под пальцами. Слава Богу. Он быстро осмотрел своего брата, находящегося без сознания, разыскивая колотые или пулевые ранения. Трумэн поднялся на ноги.