Скопец, сын Неба - [16]

Торжественная служба закончилась. Паломники из иудейских и галилейских городов, из Египта, из Азии, из Греции и Рима праздновали день очищения по всему городу. Дозорные на башнях Антоньевой крепости в своих алых плащах с любопытством или пренебрежением наблюдали за ликованием покоренного ими народа, который принес в этот мир своего незримого бога и вместе с ним - религиозный фанатизм.

К празднику Суккот через пять дней Зеведей был уже дома в родном Назарете. Дорогу назад он почти не помнил, так как все это время лежал в бессильном забытьи и уже не чувствовал дорожной тряски.

Дома судье стало легче. Чудо свершилось. Он почувствовал себя так хорошо, что захотел вместе со своим народом пожить несколько дней в шалашах на сырой земле, чтобы набраться от нее жизненных сил. Сыновья отвезли его к подножию города-могильника, где у Зеведея имелся небольшой виноградник, приобретенный им по случаю почти задаром. За виноградником смотрел и ухаживал круглый год безропотный и малословный человек по имени Захария. Рядом находился его собственный клочок земли, так что Зеведей легко мог сравнить состояние двух участков, и каждый раз он убеждался, что Захария радеет о его урожае не меньше, чем о своем. Виноградарь жил здесь же в полуразвалившейся лачуге. Жилистый, худой, прожженный солнцем он сам походил на виноградную лозу. Живя среди этих лоз, он почти разучился говорить с людьми и, кажется, не страдал от одиночества. На Зеведея он работал за символическую плату. Судья почти искренне верил, что таким труженикам, как его безропотный виноградарь, деньги не нужны. Зачем бедным людям деньги? Дай хорошей овце или доброму коню мешок серебра. Они не станут его есть. Он им не нужен. У Захарии нет дома, нет семьи, нет должности, которые требуют расходов. Он одет и накормлен. Чего же еще ему желать?

- Захария, тебе что-нибудь нужно? - каждый раз по приезде спрашивал судья. - Скажи, не стесняйся.

- Благодарю, господин. Ничего не нужно.

- Если кто тебя обижает в деревне, скажи - не бойся. Я разберусь.

- Благодарю, господин. Никто не обижает.

- Может, тебе какую-нибудь вдову приискать?

- Благодарю, господин. Не нужно.

Зеведей дарил ему свое покровительство, но для тихого, одинокого, почти нищего Захарии его покровительство было ненужной роскошью. Он ни с кем не судился, никому не мешал. Он воспринимал бессовестную эксплуатацию судьи как должное и не осуждал его даже в сердце своем. Он давно привык к тому, что богатые любят получать свое даром. Богатым людям всегда не хватает денег.

И все же это невероятное смирение, словно растворяющее личность виноградаря в окружающей среде, казалось судье подозрительным. Он пытливо всматривался в его безропотное лицо, вслушивался в его равнодушное молчание: уж не смеется ли над ним это человеческое подобие? Зеведей мог понять того, кто несет свою нищету с гордостью. Но в этом существе не было гордости. Он действительно ни в чем не нуждался. Что можно дать камню? Ему даже другой камень не нужен.

Захария, как всегда, встретил судью почтительным безразличием. И Зеведей каким-то новоприобретенным в болезни чувством понял, что дело вовсе не в нем. Явись виноградарю ангел смерти - и тогда в нем ничто не дрогнет. Поистине, - овца, Божья тварь. Сидя в повозке, он наблюдал за тем, как виноградарь невозмутимо сооружал из пальмовых листьев шалаш, удовлетворяя его прихоть.

- Великий праздник, Захария.

- Великий, - эхом повторил тот.

- А себе ты сделал кущи?

- Вот мои кущи, - он указал на виноградник.

- Не скучно тебе так жить, Захария?

- Благодарю, господин. Не скучно.

- Что же ты делаешь по вечерам?

- Ничего не делаю, господин. Я рано ложусь.

Ночи уже были прохладные, а ложе в шалаше оказалось не слишком мягкое. Промучившись двое суток, Зеведей вернулся в свой дом и постель. Из ног по-прежнему текла сукровица, но отеки уменьшились. В ближайшую субботу он впервые за многие месяцы пришел в синагогу собственными ногами, где был встречен с большим уважением, бальзамом пролившимся на его усталую душу. Тут он был среди своих фарисеев.

А вечером его восторженный сын Иоанн сообщил ему новость, которая на взгляд судьи не заслуживала внимания: в город после многих лет странствий вернулся Иисус, сын Иосифа плотника.

- Что ж, - равнодушно произнес он, - блудный сын решил взяться за ум. Только он опоздал. Иосиф умер и отрекся от своего первенца.

- Но, отец, всякий грешник имеет право на раскаяния.

- Если осознал свою вину.

- Он лишь хотел посмотреть мир. Велик ли грех?

- Он не исполнил родительскую волю. Как сказано в Законе? – рассердился Зеведей.

- Почитай отца и мать своих.

- Он нарушил Божью заповедь.

- Возможно, он сожалеет.

- Что тебе до него, сын мой?

Иоанн смутился. Он едва помнил Иисуса.

- Я заходил к его братьям и говорил с ним. Он мне показался добрым человеком.

- Добрый человек, - проворчал судья. - Добрый человек не оставляет родителей, не бросает младших братьев и сестер, но заботится о своих близких. Первенец продолжает свой род. По первенцам считал Моисей наш народ пред Богом. Он - семя семьи. А этот бродяга всем пренебрег. Я уверен, что он и ест неумытыми руками.