Скользящий - [3]

С этими словами я осклабился, обнажив острые зубы и обдав его горячим дыханием, которое облачком пара взметнулось в холодный воздух.

– Мне нечего тебе дать. Времена нынче тяжелые, – покачал головой фермер. – Такой суровой зимы я давно не припомню. Я потерял весь свой скот, даже овец.

– А как поживают три твои дочери? Надеюсь, они в добром здравии, а? – спросил я, открывая рот еще шире.

Как я и ожидал, свеча в руке Старого Роулера задрожала.

– Держись подальше от моих дочерей, Скользящий! Слышишь меня? Держись подальше!

– Я лишь справился об их здоровье, – вкрадчиво произнес я. – Как твоя младшая? Надеюсь, кашель у нее прошел.

– Не трать попусту мое время! – оборвал Роулер. – Живо говори, зачем пожаловал!

– Мне нужна кровь. Нацеди мне воловьей крови, совсем чуть-чуть, чтобы мне согреться. Хотя бы полчашки.

– Я же сказал, зима была долгой и тяжелой, – ответил он. – Для выживших животных сейчас голодное время. Им нужны силы, чтобы дотянуть до весны.

Видя, что так я от него ничего не добьюсь, я вытащил из кармана пальто монету и покрутил ею, чтобы она блеснула в огоньке свечи.

* * *

Старый Роулер не сводил с меня глаз. Я же плюнул на воловий бок, чтобы эта часть туши онемела и, когда я сделаю на шкуре маленький точный надрез, вол ничего не почувствовал. Вскоре потекла кровь. Чтобы не потерять даже капли, я подставил под ее струйку металлическую чашку, которую мне дал сам хозяин фермы.

– Ты же знаешь, я не причиню вреда твоим дочерям, – сказал я. – Они для меня почти что члены семьи.

– Что ты знаешь о семье! – буркнул в ответ фермер. – Ты, если проголодаешься, сожрешь родную мать. А что ты скажешь о дочери Брайана Дженсона, что живет на ферме у реки? Она исчезла в начале прошлой весны, и с тех пор ее никто не видел. Слишком много моих соседей пострадало от твоих рук.

Я не стал оправдываться, равно как и подтверждать его обвинения. Всякое случается. Обычно я владею собой, когда пью человеческую кровь, и разумно расходую ресурсы моей хайзды, но иногда желание берет верх, и тогда я забираю слишком много крови.

– Эй, погоди! Мы договорились о половине чашки! – запротестовал Старый Роулер.

Я улыбнулся и прижал палец к ране, чтобы остановить кровь.

– Верно, – согласился я. – И все же три четверти кружки тоже неплохо. Скажем так, это хороший компромисс.

Не сводя глаз с лица фермера, я сделал долгий глоток. На нем было длинное пальто, и я знал, что под полой у него спрятана острая сабля. Если его напугать или спровоцировать, старик без колебания пустит ее в ход.

Не то чтобы Роулер, пусть даже вооруженный, представлял для меня большую угрозу, но схватка с ним разрушит наш договор. Будет жаль, потому что от людей вроде него есть польза. Я, конечно, предпочитаю охотиться, но домашний скот, особенно волы, к которым я питаю немалую слабость, значительно облегчает жизнь в трудные времена. Я сам не готов держать скотину, зато ценю роль фермера при таком порядке вещей. Он единственный в моей хайзде, с кем я когда-либо заключил договор.

Может, я старею? Когда-то я бы разорвал горло человеку вроде Роулера, причем без малейших колебаний. Увы, молодость осталась позади, зато теперь я неплохо подкован по части управления хайздой. Я уже стал адептом.

Но двухсотое лето было опасным временем для мага хайзды. Порой мы страдаем от того, что называем скайум. Дело в том, что такая долгая жизнь меняет ваш образ мыслей. С годами становишься мягким, начинаешь понимать чувства и нужды других – что магу хайзды совсем ни к чему. Многие не в состоянии пережить эти опасные годы, ибо утрачивают кровожадность, да и зубы становятся менее острыми. Поэтому я знал, что должен проявлять бдительность.

Теплая кровь стекала по горлу в желудок, наполняя меня новой силой. Я улыбнулся и облизал губы. Минимум один день мне не придется охотиться. Я вернул кружку Старому Роулеру и направился прямиком на мое излюбленное место. Это была опушка небольшого леса на южных склонах, откуда открывался вид на ферму. Затем я сам, вместе с пальто и башмаками, сжался до самого малого своего размера – обычно в таком виде я провожу зимнюю спячку – и стал не больше серой крысы.

Однако воловья кровь сохранила свой прежний объем, и мой желудок был полон. Хотя я только что пробудился от спячки, сочетание полного желудка и только что поднявшегося солнца навеяло на меня сонливость.

Я лег на спину и вытянул ноги. В моем пальто есть специальная шлица, что-то вроде короткого рукава, позволяющая мне выпускать наружу хвост. Когда я бегу, охочусь или сражаюсь, он кольцом прижимается к спине, но иногда, летом, когда светит солнце и меня клонит в сон, я ложусь на нагретую траву и вытягиваю его сзади. Счастливый и довольный, я и сейчас поступил так же и почти мгновенно уснул.

Обычно с таким полным желудком, как сейчас, я крепко сплю целые сутки. Но перед самым закатом воздух острым клинком прорезал чей-то крик и разбудил меня. Я сел и замер, принюхиваясь. Мои ноздри затрепетали.

Кровь…

Я поднял хвост, чтобы разузнать как можно больше. Все складывалось как нельзя лучше, и у меня потекли слюнки. Согласен, воловья кровь сладка и вкусна, но это была самая аппетитная кровь из всех – свежепролитая человеческая кровь, – и ее запах исходил со стороны фермы Старого Роулера. Ко мне внезапно вернулась жажда. Я вскочил и бегом бросился к далекой ограде. Делая длинные прыжки, я вскоре оказался возле границ фермы и, нырнув под ограду, мгновенно принял обычные человеческие размеры. Я снова воспользовался хвостом для поиска источника запаха. Тот шел со стороны Северного пастбища, и я точно знал, чей он.