Скользящая Люче - [2]
МАТЬ. Засранец!
ФЕЛИКС(потеряв терпение). Не кричи на него.
МАТЬ. А ты молчи. Делаешь уроки – вот и делай.
ФЕЛИКС(тихо, с ненавистью). Ведьма ты.
МАТЬ. Что?.. Что ты сказал?..
ФЕЛИКС. Сказал – такой гадины, как ты, еще поискать надо.
Мать подходит и, размахнувшись, дает ему оплеуху. Феликс застывает. Внезапно дает ей сдачи. Хватает с кровати свернутую в комок записанную простыню и бьет ею мать. Та визжит.
ФЕЛИКС. Где сегодня ночью была?! Где шлялась, спрашиваю?!
МАТЬ. Тише, отец слышит!
ФЕЛИКС. А мне наплевать!
МАТЬ(плачет). Перестань, сумасшедший! Перестань!
Феликс бросает простыню.
ФЕЛИКС. Отец полночи звал! Прихожу – упал с кровати, полуголый, никому нет дела, а твоя кровать – пустая. Как это понимать?
МАТЬ(плачет). Не могу я спать, когда он бормочет. Бормочет и бормочет, черт! С ума меня сведет…
ФЕЛИКС. Он молится. А что ему еще делать?
МАТЬ. Бормочет так мерзко: “Эй, Боже, которому на нас наплевать! Тошнит от хлеба твоего насущного! В задницу засунь свое царство небесное! Мы не прощаем должникам нашим, никогда, понял ты!? Никогда!”
ФЕЛИКС. Скажи лучше, где ты шлялась?
МАТЬ. На сеновале ночевала.
ФЕЛИКС. Ни черта ты там не ночевала.
МАТЬ. Где ж тогда?.. Иди, проверь – примято.
ФЕЛИКС. Примято-то примято. Сено целиком разворошено.
МАТЬ. Что-что?
ФЕЛИКС. Шлюха.
МАТЬ. Как ты с матерью разговариваешь!
ФЕЛИКС. Не мать ты мне. (Бросает на стол мужские наручные часы.) Что это?
МАТЬ. Сопляк… Иди. Уроки делай.
ФЕЛИКС. Что это, спрашиваю?
МАТЬ. Часы…
ФЕЛИКС. Вижу, что часы. Чьи?
МАТЬ. Не знаю. Не твое дело. Где нашел?
ФЕЛИКС. Сама знаешь где.
МАТЬ. Отдай. Сопляк. И садись за уроки.
ФЕЛИКС. Чьи часы?
МАТЬ. Отдай, сказала.
ФЕЛИКС. Дяди Винцаса?.. Дяди Винцаса, да?..
МАТЬ. Какое твое дело?!
ФЕЛИКС. Так и думал. А что, если отнесу их тете Марии и расскажу, что нашел часы ее мужа в нашем гумне?
МАТЬ(тихо). Ничего ты не отнесешь.
Феликс идет к дверям, надевает тулуп (пугает).
ОТЕЦ(слабо). Фелюша!.. Фелюша!..
ФЕЛИКС. Что, папа?
ОТЕЦ. Отдай ты ей часы.
Феликс бросает часы на стол и садится к отцу на кровать. Мать выходит в кухню.
ОТЕЦ. Плачешь?.. Фелюша?..
ФЕЛИКС. Не-а.
ОТЕЦ. Я уже давно не стыжусь слез.
ФЕЛИКС. Хорошо тебе.
ОТЕЦ. Слезы, моча. Стыдно только сначала.
ФЕЛИКС. Пап…
Пауза.
ОТЕЦ. Ты из-за тех часов, да?
ФЕЛИКС. Ты все знал?..
ОТЕЦ. Давно.
ФЕЛИКС(стискивает ему руку). Папочка…
ОТЕЦ. Ты молодой, горячий, вспыльчивый. И хорошо. А мне уже – всё равно. Одна забота – в постель не наделать. Чтобы твоей матери меньше хлопот было. Устала она. Пообещай мне, сынок…
ФЕЛИКС. Что?
ОТЕЦ. Когда я умру, свози ее к морю. Пятый год без моря. Нехорошо. Твоя мать засыхает… Скрипит вся, когда наклоняется обмывать меня. Как смерть. Рано еще ей. Свози. Понял?
ФЕЛИКС. Папочка… Понял.
Мать ввозит столик на колесиках, на нем ужин.
МАТЬ(стараясь быть веселой). Ужин на колесиках! Включи папе “Панораму”. Телевизор поверни, вечно кто-то его трогает. (Отцу.) Теперь видно, отец?
ОТЕЦ. Вижу, вижу.
Собираются ужинать.
Феликс и Люче вернулись домой. Сидят в темноте и, как зачарованные, уставились в телевизор. Совершенно очевидно, что им всё равно, что на экране показывают. На полу лежат мокрые сумки с продуктами. Их волосы и одежда промокли насквозь. А они притворяются, что смотрят фильм. Люче – у стола, сидит на стуле. Феликс – в кресле.
ФЕЛИКС. Фильм дерьмовый.
ЛЮЧЕ. Не жизненный.
ФЕЛИКС. Американцы такие фильмы любят. Идеалисты страны попкорна.
ЛЮЧЕ. Мы идеализируем иначе.
ФЕЛИКС. А что стало с цветом? Изображение поголубело как-то.
ЛЮЧЕ. Как подо льдом. Замороженный американский идеал.
ФЕЛИКС. Дерьмовый фильм по дерьмовому телевизору.
ЛЮЧЕ. И когда он испортится?..
ФЕЛИКС(бьет кулаком по тумбочке у кровати. Люче вздрагивает). Иди, жарь рыбу!
ЛЮЧЕ. Не пойду.
ФЕЛИКС. Ведь сама говорила – умираю, как рыбы хочу?
ЛЮЧЕ. Больше не хочу.
ФЕЛИКС. Ну, иди, жарь что-нибудь другое! Ради Бога! Не сиди здесь.
ЛЮЧЕ(всхлипывает). Я расскажу сказку…
ФЕЛИКС. Я смотрю фильм.
ЛЮЧЕ. Он дерьмовый. Послушай сказку.
ФЕЛИКС. Ты иди, пожарь что-нибудь.
ЛЮЧЕ. Над городом повисло теплое дождевое облако. Ливень, ливень! Зонтики вас не спасают. Спешите домой и смотрите сквозь стекло. Чтобы не намочило, не унесло… Чтобы в уши не надуло… стихией… Чтобы утром – на работу, как люди. В сухой рубашке, с не проветренной головой. А зачем ее проветривать? Строго запрещено. Там много нужной информации, договоров и дат… А это кто? В центре города, в телефонной будке, толстая девочка, забыв обо всем на свете, ест вишни… Ей так вкусно, что она глотает их с косточками… Просто забывает выплюнуть… Над губой – красная капелька сока. За стеклом хлещет вода, телефонная будка – как пробирка. Теплая. Сухая. Напоенная ароматом вишни, запахом пота толстой девочки… Потому что душно, сладко… Потому что так случается в жизни только однажды…
ФЕЛИКС. Та девочка… Ты?
ЛЮЧЕ. Ну, не такая уж и толстая. Пухленькая. Как пирожок с вишней. Красивая-красивая… Такими они бывают только раз в жизни – закончатся вишни – и всё… Еще вишен… Она жадно проглотит последнюю, с косточкой, и проснется. Оглянется – ого, как льет! А она – совсем одна в стеклянной пробирке, куда ее загнала жажда вишен… А пробирка – в большом пустом городе… А по городу хлещет ливень, какого еще не было… Она вспомнит, что дома ее ждут мать, отец и брат. Сердитые и обеспокоенные, что она пропала во время такого ливня, а они собрались в гости…