Скобелев: исторический портрет - [41]

Оценив значение Зеленых гор, дававших возможность приблизиться к турецким позициям, Скобелев решил овладеть этим важным пунктом. Захватив его, он занялся его инженерным укреплением. Турки стремились во что бы то ни стало вернуть потерянную высоту. 30 октября ночью шла сильная стрельба, записывал в дневнике ДА.Милютин. Это турки атаковали вновь занятую Скобелевым позицию на Зеленой горе. Атака отбита без наших потерь. 3 ноября. В эту ночь — сильная турецкая атака на позицию Скобелева. Турки отбиты, но мы потеряли 100 человек, и Скобелев контужен. 4 ноября. Опять на скобелевской позиции сильная перестрелка, Скобелев вновь ранен, но легко. Одна из контузий оказалась серьезной и, по мнению доктора Алышевского, стала причиной слабости сердца и преждевременной смерти Скобелева. «Хуже всего то, — писал Газенкампф, — что Скобелев сильно контужен в поясницу и теперь лежит. Смерть его была бы всероссийским бедствием, ибо сомнения нет, что он уже сделался народным героем». Но, как ни странно, солдаты, которые сами видели Скобелева контуженным, по-прежнему оставались при убеждении, что он «заговорен».

Скобелев отправился в Бухарест подлечиться и отдохнуть. Отдых, правда, получился довольно своеобразным. Большую часть времени Скобелев проводил за рабочим столом. Вечерами же он нередко появлялся в местном обществе, иногда и крепко кутил. Румыны полюбили молодого, обаятельного, уже овеянного громкой славой генерала, а румынки — еще больше. От них просто не было отбоя. Скобелев любил женщин и не скрывал своего интереса к ним. Но на этот раз он не был расположен к приключениям подобного рода. Он все еще не мог забыть бруствер из трупов и поднятого на штыки Горталова. На этой почве у Скобелева произошел забавный эпизод. Молодая, красивая и эксцентричная валашка прислала ему записку с предупреждением, что придет завтра. О записке забыли. На другой день Скобелев сидел со старым и дряхлым генералом С. Вдруг лакей докладывает о приходе дамы. Скобелеву пришла спасительная мысль: " — Ваше-ство, выручите меня!

— В чем?

— Да вот, обратилась ко мне одна женщина… Она меня никогда не видела… Скажите ей, что вы Скобелев.

С. улыбается. Ему нравится эта мысль… Генерал, явившийся Скобелевым, потом рассказывал свои впечатления:

— Помилуйте, дура какая-то… Я ведь не таких, как она, в Венгрии видывал! В 48 году! И всего только 30 лет назад!.. Посмотрела на меня, да как расхохочется…»

Румынка же говорила:

«— У русских понятие о молодости очень оригинальное!.. Скобелев, по-ихнему, молодой генерал… Я его видела — просто старая обезьяна, да и к тому же еще с облезшей шерстью!»

В Бухаресте произошло знакомство Скобелева с Э.И.Тотлебеном, знаменитым организацией инженерных работ при обороне Севастополя. Он направлялся в Западный отряд, куда был вызван после неудачи третьего штурма для организации блокады Плевны. Для этой роли, когда требовались прежде всего такие качества, как методичность, осмотрительность, система, более подходящего командующего подобрать было нельзя[7].

Тотлебен умело организовал осаду. Для обеспечения полной изоляции плевненского гарнизона было решено прервать его сообщения, что требовало овладения турецкими укрепленными позициями, расположенными к югу и юго-западу. Эта задача была выполнена 50-тысячным отрядом под командованием И.В.Гурко, в упорных боях взявшим Горный Дубняк, Телиш, отбросившим деблокирующий отряд турок и занявшим удобные рубежи для перехода Балкан.

Участие Скобелева в этих событиях не было значительным. Под Горным Дубняком он отвлек турок ложной атакой, чем в некоторой степени способствовал общему делу. Его дивизия выполняла другую важную задачу — несла службу по обеспечению блокады. Мысли и усилия Скобелева были направлены на сплочение дивизии, состоявшей из сильно потрепанных в результате третьего штурма и получивших необстрелянное пополнение полков, на ее боевую выучку, приобретение боевого опыта. Цель его состояла также в том, чтобы вернуть потерянные после третьего штурма позиции и не давать туркам покоя ни днем, ни ночью, деморализовать их. Поэтому он не ограничивался пассивным наблюдением и стремился к активным действиям.

Здесь, под Плевной, оказались два столь нужных армии и столь же во многом различных генерала и человека — Скобелев и Тотлебен. Они близко сошлись и прониклись уважением друг к другу. Оба были боевыми генералами, преданными своему делу. В блокадной ситуации они хорошо дополняли друг друга. Все рекогносцировки мудрый и осторожный Тотлебен проводил с участием Скобелева. Вдвоем они обсуждали результаты своих наблюдений и план обложения Плевны. «Когда же затем турки заняли возле Плевны Зеленые горы, Скобелев первый увидел, насколько эта позиция будет опасна в руках турок общему плану осады Плевны, хотя, впрочем, это предвидел он много раньше. Самое взятие им Зеленых гор — дело столько же храбрости, сколько искусства, особенно инженерного искусства, что привело в восторг даже самого Тотлебена…» — вспоминал автор парижской брошюры.

В дальнейшем, однако, между Скобелевым и Тотлебеном наметилось некоторое расхождение. Слишком они были противоположны. Один был сама осторожность, другой весь — порыв. Во время блокады действия Тотлебена Скобелев находил чрезмерно выжидательными. Окончательно их расхождение обозначилось после падения Плевны. Тотлебен был и теперь за методичную войну: требовал обратить главное внимание на осаду Рущука, возражал против перехода Балкан. Это противоречило обручевскому плану войны и обрекало армию на пассивность. В своей критике этих предложений Скобелев был безусловно прав. Кроме того, Тотлебен не понимал и не разделял дорогую для Скобелева славянскую идею, даже не сочувствовал целям войны. «Мы вовлечены в войну мечтами наших панславистов и интригами англичан, — писал он. — Освобождение христиан — химера… Их задушевное желание — чтобы их освободители по возможности скорее покинули страну». Самого Скобелева Тотлебен охарактеризовал так: «…генерал Скобелев — герой, какого редко встретишь, mais un homme sans foi, ni loi» (но человек без веры и закона). Вообще «осторожный и спокойный Тотлебен не особенно долюбливал горячих храбрецов».