Склейки - [41]
– Лариска.
– А что?
– Краску пришла ковырять! – Надька размахивает чашкой, и я вижу, как плещется в ней мутная кофейная жижа.– Представляешь?!
– Я шла на раннюю съемку.– Тихий Лизин голос слышнее громких Надиных воплей. Ее «с» и «ш» вонзаются в голову почище шуршания оттепельных шин,– а она – перед офисом, со шпателем. Сдирает краску. Увидела меня и убежала.
– Бедный человек...– шепчу я.
– Да уж! – подтверждает, услышав мой шепот, Надька.
Лежу на боку, колени согнуты и подтянуты к животу. Палец выводит на шершавой от старости и множества стирок простыне сложные фигуры. Одеяло где-то в стороне. Холодно, но я терплю: согреюсь – усну, но спать нельзя, хочется додумать.
В голове – набор кадров, хочу собрать их в стройный видеоряд, и пусть Дима твердит, что все уже понятно. Я должна увидеть все собственными глазами.
Представляю себе таймлайн, жирную линейку внизу экрана.
Историю про Эдика и кассету бросаю в самое начало одним куском: здесь и так все понятно. А вот дальше... Вглядываюсь в разрозненные, хаотичные кадры.
Эдик встречает Волкова перед эфиром...
Волков и охранник уходят из студии...
Эдик остается – зачем?
Где кассета?
Почему Эдик решается на переговоры о кассете в офисе?
Когда он успевает поговорить с Волковым?
Почему Эдик остается в офисе, и когда уходят Волков и охранник?
Вопросы – словно начитка, не закрытая видеорядом. И еще одна картинка, без звука: кассета крупным планом. Кассета, кассета... К чему тут эта кассета? Выкинуть бы ее с таймлайна, все уже с ней ясно, но она не выкидывается, словно нарочно заблокирована на линейке, висит перед глазами, и тут я вспоминаю, от кого еще слышала про эту кассету: от Лапули. Вижу серое, измученное лицо, белые пряди волос, перемешанные с рыжим мехом лисьей шубы; след от синяка под опухшим глазом.
Она ведь приходила искать кассету, и вряд ли ее интересовал покойный муж, кадров с которым было как грязи – полный шкаф архива, с того дня, как телеканал впервые вышел в эфир. Значит, она знала.
Захожу в офис. В стеклянной будке под лестницей – тот же охранник, что дежурил во время убийства. До сих пор не знаю, как его зовут.
У меня есть к нему вопросы, но подойти страшно: я всю дорогу надеялась, что дежурит кто-то другой. Теперь не отвертишься, отступать некуда. За спиной – ночь, полная вопросов и тревожных снов.
– Доброе утро! – говорю я охраннику.
– Доброе! – отвечает он, бросает на меня быстрый взгляд и, убедившись, что я – своя, снова утыкается в газету.
– А вы не подскажете?..– начинаю я.
– Что? – Он удивляется тому, что с ним заговорили, и даже настораживается.
– Мне просто любопытно. Скажите, а вы помните вечер, когда Эдика... С Эдиком...
– Помню. А что?
– А вы не знаете, Волков – гость, который был на эфире,– сразу ушел, или задержался?
– Сразу. Без десяти и спустился.
Дядечка отвечает охотно, не задаваясь вопросом, зачем мне все это надо. Впрочем, вопросы секретности не в его компетенции, главное, чтобы в офис не проникали чужие.
– А охранник с ним был?
– Был.
– Точно?
– Точно.
– А они не возвращались? Потом?
– Нет. Зачем им?
– А кто приходил ночью, уже после эфира?
И вот тут охранник серьезнеет и спрашивает:
– А вам зачем?
– Интересно...
Открывается дверь, входит незнакомая женщина.
– Вы к кому? – Охранник принимает грозный, независимый вид.
– Я к флористам,– постукивая каблуками по полу, чтобы стряхнуть налипший снег, сообщает женщина.
Я стою рядом в надежде дождаться продолжения разговора, но он оборачивается ко мне и говорит:
– Проходите, не мешайте работать.
Дима целует меня в коридоре, но я думаю о своем и через минуту уже не понимаю: был ли поцелуй, или мне только показалось; становится жаль, что Димины поцелуи входят в привычку.
Разочарование быстро оставляет меня. Входя в кабинет, я думаю о том, что узнала: Волков и охранник ушли сразу после эфира. Эдик – так бывало всегда – вышел из студии вместе с гостем, потому что за пятнадцать минут до конца часа начинался блок рекламных передач. Они могли перекинуться несколькими словами, но – если охранник ничего не перепутал – не более того. И Волков с охранником не возвращались. Зато ночью кто-то был, кто-то, о ком наш охранник не хочет говорить. А еще в офисе была Лапуля – она знала о кассете. И охранник Волкова мог разговаривать с ней во время эфира... Мог бы, если бы не Малышева. Кадры бегут в голове, складываясь в единый ряд.
Я уходила домой, начинался выпуск, и эхо заставки разносилось по опустевшему офису. Лапуля, поцеловав Виталя на прощанье, поднялась на третий этаж. Там, за поворотом, стоял охранник; мимо, махнув рукой и тут же скрывшись в туалете, прошел Цезарь, с балкона выглянула Малышева, позвала к себе, предложила сигарету. Кассета лежала у Лапули в сумке. Лапуля боялась и все время проверяла кассету: там ли? Чтобы быстро найти в большой сумке маленькую пластмассовую коробочку, Лапуля переложила ее в самый верхний, неглубокий кармашек.
– Как настроение? – прикуривая, спросила Лапуля, просто чтобы не молчать. Зажигалка плясала в трясущихся пальцах, не желая высекать огонь. Наконец тоненькая струйка дыма потекла вверх, и Лапуля прикрыла вмиг заслезившийся глаз.
Самый первый написанный мой роман, который издательства не приняли к публикации. Он о двух подростках, которые попали в параллельный мир и обнаружили в себе удивительные способности.
Вячеслав Мельник может быть опасен для окружающих. Понимая это, он никогда не пользуется своей сверхъестественной силой. Однако чтобы спасти близкого человека, ему придется нарушить табу. Его злость вырвется на свободу и примет облик серебристой крысы. Последствия будут ужасны: серийный убийца выйдет на охоту, психопат сядет за руль многотонного грузовика, а мелкие бесы ринутся в город из холодного заснеженного мира, в котором непрестанно вращается огромное мельничное колесо.
Саша — самая обычная старшеклассница. Учится, разруливает проблемы с родителями и учителями, влюбляется. А еще она умеет видеть, что люди думают на самом деле. Даже когда они об этом не говорят. Или может взять и нарисовать чью-то судьбу. Как нарисует, так и случится. Может наслать смертельную болезнь, а может, наоборот, спасти жизнь. А так Саша как Саша, ничего особенного. Ей бы только не заиграться в эту игру, в которой запросто можно уничтожить тех, кого любишь.Трудно быть богом, еще труднее стараться быть лучше него.
Может ли ботаник быть настоящим мужчиной? И кто разумней: он сам, или существа, которых он изучает? Как разумные грибы могут повлиять на любовный треугольник?Перед вами - странная запутанная история о любви, об уверенности в себе, чувстве собственного достоинства и о странных существах, которые не так мистичны, как может показаться.
После глобальной энергетической катастрофы страна раскалывается на два мира. Города становятся высокотехнологичными закрытыми поселениями, в которых живут избранные.Большинство же людей или погибает во время катастрофы, или переселяется в деревни. Им приходится забыть о благах цивилизации, и всего за какую-то сотню лет жизнь в деревнях откатывается на уровень былинно-сказочной Руси. В городе назревает острая проблема: перестают рождаться здоровые дети, женщин поражает бесплодие. И тогда, пользуясь новейшей техникой, цивилизованные горожане начинают совершать набеги на села и похищать младенцев.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Если весь мир – театр, то балетный театр – это целый мир, со своими интригами и проблемами, трагедиями и страстями, героями и злодеями, красавицами и чудовищами. Далекая от балета Лиза, живущая в Турции, попадает в этот мир совершенно случайно – и не предполагает, что там ей предстоит принять участие в расследовании загадочного убийства и встретиться с любовью… или это вовсе не любовь, а лишь видимость, как всё в иллюзорном мире театра?Этот роман не только о расследовании убийства – он о музыке и о балете, о турецком городе Измире и живущих в нем наших соотечественниках, о людях, преданных театру и готовых ради искусства на все… даже на преступление.
В номере:Денис Овсянник. Душа в душуИгорь Вереснев. Спасая ЭрикаОксана Романова. МощиТатьяна Романова. Санкторий.
Каждый думает, что где-то его жизнь могла бы сложиться удачнее. Такова человеческая натура! Все мы считаем, что достойны лучшего. А какова реальность? Всегда ли наши мечты соответствуют действительности? Не стоит винить свою Родину во всех бедах, свалившихся на вашу голову. В конечном счете, ваша судьба находится исключительно в ваших руках. В этом остросюжетном детективе перед читателем открывается противоречивая Америка, такая соблазнительная и жестокая. Практичные американцы не только говорят на другом языке, но они и думают по-другому! Как приспособиться к новой жизни, не наляпав ошибок? Да и нужно ли? Данный детектив входит в серию «Злополучные приключения», в которых остросюжетная линия тесно переплетена с записками путешественника и отменно приправлена искромётным юмором автора.
Загадка сопровождает карты Таро не одну сотню лет. А теперь представьте колоду, сделанную из настоящего золота, с рисунками, нанесенными на пластины серебром. Эти двадцать две карты смело можно назвать бесценными. Стоит ли удивляться, что того, кто владеет ими, преследует многовековое проклятие…