Склад = The Warehouse - [53]

Надо было пройтись по складу, познакомиться с прекрасными людьми. Это лишний раз напомнило мне, почему я провожу свои последние несколько месяцев в дороге, а не сижу дома, коротая день за днем. Потому что есть такие люди, как Том Дюли, один из старших сотрудников в красных рубашках.

Стали мы с ним говорить. Оба мы старослужащие, так что у нас много общего. Он рассказал, как потерял жилье во время последнего жилищного кризиса, как они с женой купили этот драндулет, автофургон, оборудованный кухней, спальными местами и туалетом, теперь в нем и живут. Рассказал, как ездили по стране, как брались за разную работу, пока однажды не остановились заправиться бензином. Но оказалось, что они не знали, какими средствами располагают: жена Тома выписала чек за что-то, о чем забыла сказать Тому, и на счету у них ничего не осталось. Так вот они и застряли посреди Пенсильвании, без денег, без цели и с запасом еды, которого едва хватило бы на неделю.

И надо же, чтобы именно в эту неделю в Пенсильвании открылось Материнское Облако. Вот и говорите, что Провидения не существует. Том с женой получили хорошо оплачиваемые должности, жилье и были так благодарны. У меня тоже душа радовалась. Том сказал, что это все благодаря мне, а я говорю: нет, Том, неправда. Я сказал ему, что это благодаря ему и его жене, тому, что они работали усердно и не сдались. Они выжили.

Мы с Томом говорили так долго, что решили поесть. Я поговорил с начальником кафетерия и его женой, Магрет, она закончила смену в центре технической поддержки. Мы и ее привлекли, посидели, как в доброе старое время. Ближайшие несколько недель они будут ходить знаменитостями, уж вы мне поверьте. Видели бы вы, сколько людей хотели поговорить с ними после нашего расставания.

Том и Магрет, спасибо вам за вашу доброту, спасибо, что послушали мою стариковскую болтовню. Рад видеть, что все у вас так хорошо, желаю счастья на долгие годы.

От встречи с ними я воспрял духом.

Хочу сообщить вам и кое-что еще: я готов назвать имя своего преемника.

И это…

…будет объявлено в следующем моем посте.

Простите, не хотел вас дразнить. Это из уважения к тому факту, что сегодня у нас День увольнений. Он полон событий, и я не хотел бы отвлекать внимание на себя в такой суматошный день. Но важно, что решение принято. Утечек не ожидайте. Я сказал лишь одному человеку, моей жене, Молли. И я оглашу имя преемника раньше, чем она проговорится. Так что тайна хранится надежно. Можете рассчитывать, что вскоре услышите еще что-нибудь на ту же тему. Думаю, что все останутся довольны. На мой взгляд, я сделал наиболее обоснованный выбор.

Как бы то ни было, на сегодня все. Вперед, на запад, к новым впечатлениям. Оказалось, для меня важно думать об этом вот так, потому что я получил действительно важный урок. Сбавить темп, почувствовать вкус, потому что никогда не знаешь, когда все закончится. Клянусь вам, когда я взял себя в руки, «Бад-Саб-Особый» показался мне вкусным как никогда.

Мне будет не хватать этого вкуса, но я рад, что познал его.

Цинния

Женщина упала на колени и закричала.

Цинния пыталась добиться, чтобы желтая полоска сменилась зеленой, когда это случилось. Поглощенная работой, она старалась не обращать внимания на боль в колене, но все же остановилась, чтобы посмотреть на женщину. То же сделали и находившиеся поблизости человек десять в красном.

Ей было чуть за тридцать. Крашеные розовые волосы, все лицо в веснушках. Очень красива, но теперь также и огорчена. Она взглянула на часы, всхлипнула и продолжала смотреть на экран, как будто то, что она на нем видела, можно было изменить, долго и пристально глядя на него.

Рядом с Циннией оказалась пожилая женщина с серебристыми кудрями. Она покачала головой и сочувственно цокнула языком.

– Бедняжка.

– Что случилось? – спросила Цинния.

Пожилая женщина посмотрела на нее, как бы говоря: «Как можно не понимать?», а вслух сказала:

– День увольнений. – Она взглянула на упаковку, которую держала в руках – чехол для клавиатуры для компьютера-планшета, – и сорвалась с места к нужной конвейерной ленте. Цинния некоторое время смотрела на женщину с разбитой коленкой. К той подошла, по-видимому, ее знакомая и стала утешать. Цинния отвернулась и занялась поисками набора инструментов в футляре розового цвета. Крик женщины, разбившей себе колено, звучал в ушах, несмотря на то, что теперь она была уже далеко. Такого рода горе редко проявляется, лишь на похоронах и при пытках.

«Пора взрослеть, – говорила себе Цинния, – нечего соваться в чужие дела», – но она не стала бы отрицать, что на сердце у нее стало тяжело.

Идя по складу, Цинния увидела еще несколько человек, которые стояли, глядя на только что полученное сообщение, означавшее крушение планов и надежд.

Положив планшет-компьютер на ленту конвейера, она заметила человека в красном, спорившего с начальником в белой рубашке. Говорили о травме ноги, не позволявшей работнику двигаться достаточно быстро. Начальник в белом был непоколебим, работник сжал кулаки, но сдержался. Цинния чувствовала витавшую в воздухе напряженность, чреватую насилием. Пахло кровью. Расплавленной медью. Она хотела остановиться и посмотреть, что будет дальше, но, взглянув на часы, обнаружила, что полоска желтеет.