Скитания души и ее осколки - [2]

Бородатые торговцы рассказывали о Кнаане и великом царстве фараонов. После долгих недель странствий путники увидели перед собой древний город, о котором много слышали. Переход оказался трудным. Изможденным усталым людям и животным необходим был отдых. Чтобы люди и животные после тяжелого перехода могли отдохнуть, набраться сил, Патриарх приказал разбить шатры у городских ворот, а сам поспешил с дарами к местному правителю – просить о гостеприимстве. Пока сородичи Патриарха знакомились с городом и людьми, проживавшими там, он проводил все время в приобретении вещей необходимых для дальнейшего похода, ни на минуту не забывая о цели своего пути – Земля Кнаан.

Но внезапно представление Женщины о будущем, сменилось картинами далекого прошлого. Сейчас она ясно видела выгоревшее за лето голубое небо в белых разводах облаков. Вдруг оно заволоклось черным покрывалом туч, ослепленных красным заревом разорвавшихся бомб. Но совсем недавно уже была участником таких событий – разорвавшихся бомб, ракет, стонов и криков людей. Почему-то те – прошлые взрывы – и современные превращались в прямую линию, словно все происходило одновременно. Но она-то знала, что между этими взрывами стояли десятилетия. Во время тех первых взрывов она была ребенком, увозимым взрослыми от тяжести развернувшейся войны и для сохранения жизни в далекий тыл, изрытый арыками и напоенный долгими солнечными лучами. Бабушка, не стала надеяться на гумманость немцев, схватив ребенка, ринулась вместе с ней в неизвестные ранее земли, с пустынными ветрами и палящим солнцем. Там, извиваясь, бежали арыки с журчащей водой, неся прохладу и отдохновение. Будто чувствовала – к похожим пейзажам, так напоминавшим юность ее предков, судьба приведет любимую внучку.

И снова Женщина захотела увидеть будущее и не желала отвлекаться на воспоминания столь далекого времени. Хотелось покоя, умиротворенности, может, от этого она видела опять себя девочкой, но только не у арыков, а в гуще соплеменников, которых с огромным удивлением и любопытством разглядывали жители открывшегося им древнего города. Видно зрелище и в самом деле было занятным. У черных шатров из козьей шерсти хлопотали мужчины и женщины, бегали дети. Их одежда совершенно не походила на белые бурнусы бедуинов – жителей близлежащей пустыни. Мужчины носили на бедрах сине-красные полосатые юбки. В холодные дни они надевали на голое тело рубашки с короткими рукавами и набрасывали на плечи пестрые плащи, которые ночью заменяли им одеяла.

Излюбленным цветом женщин был зеленый – именно он преобладал в их одежде. Под длинными плащами тела облегали яркие туники. Голову женщины закутывали наподобие чалмы. Были они кокетливы и не пренебрегали украшениями. От прохладных ночей, от пастухов в козьих одеждах, греющихся возле костров, от темного балдахина южного неба, сплошь усеянного яркими светильниками звезд, как дно морское песчинками, создавалось у девочки ощущение вольности просторов, дыхания свободы, ее сердце замирало, и ликующая душа поднималась в поднебесье. Все в такие ночи будоражило ее: и загадочные очертания шатров и звуки трогательных песен, исполняемых под аккомпанемент маленьких лир, неземная красота женских и закаленность мужских лиц. Девочка старалась все виденное впитать в свою хрупкую душу, оставить ее в звенящем радостью состоянии навечно. Она ощущала себя единым целым с этой массой людей, уже которую неделю устремленной в неизвестную землю, поверив своему Патриарху и Всевышнему, обещавшему ему благоденствие в этой земле.

– Вот так бы остаться навсегда вместе, – размышляла девочка, вглядываясь в ночную беременную луну, ярко светившую в отверстие шатра. Потянулась, почувствовав, что сон коснулся глаз, сомкнула их. – Когда стану взрослой, – подумала она, но что сделает, додумать не успела, так как услышала, что откуда-то из далекого – далека, до нее доносились непонятные звуки, словно крались враги. Звуки, усиливаясь, ломались на ходу, будто преодолевали огромные препятствия и неожиданно вылились в слова.

– Нас выселяют, выселяют, – раздирающим тишину, плачущим собачьим воем, стонала соседка по коридору незамысловатого съемного коммунального жилья, в котором Женщина пребывала не одно десятилетие своей жизни на земле предков. Ведь не впервой она слышала это словосочетание, которое по ее представлению, влекло насилие, лишение чего-то дорого, безвозвратно утерянного. И каждый раз, при произнесении этого слова, ее сковывал страх. И сейчас это леденящее чувство охватило ее душу. Через мгновение почувствовала – внутри все обмякло, усталость разлилась по телу. Оторвав взгляд от зеркала, Женщина равнодушно оглянулась на дверь, не зная встать или нет из кресла, выйти ли в коридор на вопль соседки. Покидать видения будущего не хотелось, она осталась в кресле, но соседка неугомонно продолжала взывать о помощи. Своими завываниями, крушила еще недавно плотно стоявшую тишину общежития, выводя все и вся из равновесия. Она твердила одну и ту же фразу, сквозь которую тяжелым градом бились слова об пол: «Нас хотят уничтожить». Будущее, незаметно для Женщины начало исчезать, испаряясь и плывя в прозрачной пелене облаков, унося с собой безграничность красот зеленных пастбищ и балдахин ночного неба. Печаль, повиснув на душе, затуманила ее взгляд. Слово «выселяют» невольно отпечаталось в памяти, правда, совсем другими интонациями, совсем другим его посылом.