Скиппи умирает - [229]
Это священник, Карл. Это педофил. Это он убил меня.
Он? — переспросил Карл.
Мертвый Мальчик медленно кивнул.
Что-то здесь было не так, но Карл отмахнулся от этой мысли.
Все переливалось светом.
Ты должен показать ей.
Священный огонь, сказала мать над диваном. Рука ее была охвачена пламенем.
И Карл понял, что нужно делать.
Отец Грин собирался прийти на концерт — хотя бы просто из ребяческого желания насолить Грегу. Но в последнюю минуту его позвали соборовать одну тяжелобольную женщину на другом конце города. Он ехал туда целый час — и выяснилось, что женщина чудесным образом выздоровела. Отцу Грину ничего другого не оставалось, кроме как уступить сопернику. Отличный ход, сэр! Когда он вернулся, все уже разошлись. Коридоры и вестибюли пусты, и он идет в свой кабинет, вниз, где будет сидеть и созерцать стрелки часов.
Сидеть сложа руки, Джером? Это на тебя не похоже! Значит, все-таки стареешь?
Так стало с тех пор, как мальчик умер. Ему не работается, ему не спится. Да-да, он до сих пор будто видит его здесь, у себя в кабинете: как он старательно укладывает картонные листы в коробки, заклеивает крышки коробок скотчем, даже не подозревая о том, какая молчаливая битва совершается всего в нескольких шагах от него, какие плотские соблазны терзают старика. Вот и сейчас, когда отец Грин подходит к залу Девы Марии, ему мерещатся чьи-то шаги за спиной, и он вздрагивает, с надеждой оборачивается. Но, разумеется, там ни души.
В конце зала он останавливается возле яслей — заселенных пока только наполовину: ни Младенца, ни волхвов, только волы да ослы бдят над Марией и Иосифом, стоящими в коленопреклоненных позах в соломе. Перед яслями — подношения для посылок неимущим. Священник нагибается, чтобы рассмотреть ярлычки. Сыр маскарпоне, вяленые помидоры, плоды личи. Пожертвований в этом году мало. Сама идея отдавать еду — то есть вынимать настоящую еду из собственных закромов и перекладывать в чужие, — должно быть, кажется до оскомины викторианской в наши эфемерные, оцифрованные дни. Нищета чересчур буквальна для этих людей, привыкших к абстрактности.
Причина не в этом, Джером. Причина в тебе.
Да. Отец Грин знает, какие о нем ходят слухи. Он видит надписи на своей двери. Он слышит шепот, ловит на себе презрительные взгляды в коридорах, в учительской, даже в ризнице. В целом он сносит все это на удивление безболезненно: такова награда за многолетнюю необщительность. Если не считать того, что это отобрало у него власть вершить добро. Ибо разве преступник может взывать к чьей-то совести? Кто захочет делиться подаянием с чудовищем? И он сам становится предлогом, чтобы не думать об этих несчастных трущобах, этих изувеченных жизнях. Сколько же в этом иронии! Человек всегда недооценивает способность жизни ослабить его.
Тогда почему же ты остаешься здесь?
Он задает себе этот же вопрос, спускаясь по ступенькам вниз, идя к своему кабинету. Зачем здесь оставаться? Он уже дал Грегу козла отпущения. Скандала удалось избежать, тренер по плаванию может уйти незапятнанным, а школа и дальше будет оставаться сияющим маяком, манящим буржуа. Что им теперь нужно от него — так это чтобы он ушел. Если он уйдет, то они проклянут его имя и забудут о том, что произошло. Да он и сам хочет уйти. Он уже достаточно сделал для Сибрука. Так зачем же оставаться, быть предметом клеветы? Зачем позволять, чтобы на тебя сваливали чужие грехи?
Это же ясно, Джером. Ты желал, чтобы этот грех был твоим. Потому-то ты и не говоришь правду, потому-то ты и не уходишь. Нет, ты должен оставаться здесь и нести наказание. Хотя преступления ты не совершал.
Только потому, что я испугался.
Ах, Джером. Хватит, все уже в прошлом. Мальчик лежит в могиле, и ничто не коснулось его губ, кроме червей. Ты не причинил ему зла. За что же казнить себя?
За что?
За Африку? За то, что было сорок лет назад? Да кто об этом помнит, Джером? Те маленькие мальчики? Большинство из них тоже уже умерли. Тогда кто же? Бог? Но в какого Бога ты еще веришь?
Священник садится за свой стол, проглядывает невидящими глазами бумаги.
Ты скорее будешь мучить себя, чем примешь другое решение, — разве не так, Джером?
Опять какой-то шум снаружи. Шаги?
Все это не имеет никакого значения. Вот с чем ты не смиришься. И ничто не имело никакого значения — что бы ты ни делал, добро ли, зло ли. И сейчас все это не имеет значения.
Там точно что-то происходит. И доносится какой-то едкий запах. Священник встает, идет к двери.
Но ты, ты скорее сгоришь заживо, чем помыслишь об этом. Ты скорее угодишь в адское пламя, чем посмотришь на мир и увидишь правду. Увидишь пустоту.
Слезы, или боль слез, которые никак не польются. Он открывает дверь. На него набрасывается красное пламя, и он отшатывается. Вначале — потрясение, а затем — проблеск радости.
Адское пламя!
Говард вываливается из паба на декабрьскую улицу. Вечер, просунув свои пальцы сквозь защитный слой алкоголя, оказывается на удивление холодным, в воздухе ощущается какой-то кисловатый химический запах. Он идет обратно, в сторону школьной парковки, до последнего оттягивая мысль о том, что он слишком много выпил, чтобы садиться за руль, а денег на такси у него не хватит. Совесть осаждает его воспоминаниями о тех нередких случаях, когда Хэлли выручала его в подобных ситуациях, для чего ей порой приходилось ехать через весь город, чтобы забрать его, — и он печально возвращается к прежним фантазиям: как он является к ее порогу, трогательно перепачканный кровью после свежей стычки с Томом Рошем, и падает в ее объятья. Почему-то ему совсем не кажется, что если он явится к ней без синяков, уволенный с работы и пьяный, то это произведет тот же самый эффект.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.