Скифы - [5]
Он поперхнулся, Яшка деликатно постучал его по спине.
— Не хочешь жить в России?.. — переспросил он участливо. — Но эмигрировать нам некуда…
Крылов горько засмеялся.
— Да, Гусев еще не объявил Марс областью России. Но если России, считай, уже нет… а то дерьмо, в котором стоим по уши, уже не Россия… то все-таки есть мы.
— Мы? Но мы же русские?
— Гм…
— Что не так?
— Просто вспомнил, что совсем недавно мы были не русскими, а советскими.
Глава 2
Напротив за столом деликатно смакует пиво, словно французское вино, Klm — подтянутый, с прямой спиной, интеллигентный, но с непривычно накачанными для интеллигента плечами. Грудь всегда вперед, спина прямая, словно, как кавалергард, по часу каждый день стоит у стены, касаясь ее всей спиной, ягодицами, затылком и локтями, вырабатывая осанку.
Если он сейчас заговорит о слезе невинного ребенка, промелькнула слабая мыслишка, я его стукну пивной кружкой. Вообще-то давно уже не встречал таких интеллигентных мальчиков, что за дверью своей квартиры, попав в более жесткую среду улицы, не прятались как улитки в свою раковину, а старались отстоять свой пятачок: накачивали мускулатуру, учились бить не только доводами, как учили интеллигентные родители, но и кулаками. Такие иногда даже не косили от армии, а сами просились в ВДВ. У таких на всю жизнь остается амбивалентность: несвойственная интеллигентам выправка и молодцеватость, желание защищать ставшую в чем-то родной армию, которую вообще во время службы ненавидели и презирали, но в то же время сохранили и возлелеяли весь мертвый набор гниющей на корню этой интеллигенции: а кто решать будет, слезинка невинного ребенка, сила — не аргумент, сперва все просчитать надо… из-за чего на таких непримкнувших смотрели, как на чужих, и «армейцы», и гнилоинтели.
Справа от Klm чистит креветок, как он представился, Раб Божий. Может быть, даже назвал настоящее имя, но кто их запоминает, уже с полгода его знают в виртуальной Корчме именно как Раба Божьего, так он подписывается в Корчме. Все привыкли представлять худого старика-аскета в монашеском одеянии, длинноволосого и с козлиной бородкой, но на очной встрече узрели хоть и худого, но не хилого молодого парня. На сайте православие защищал, как сразу все поняли, скорее из упрямства, из чувства малограмотного патриотизма, явно считая Иисуса Христа соратником не то Невского, не то Донского. Лицо светлое, истовое, нечеловечески праведное, всегда словно бы чуть приподнятое в направлении к небу, пусть Господь зрит его, верного слугу, что исполняет Его Волю.
Крылов ненавидел тупое православие, но Раба Божьего любил, как любят человека абсолютно чистого и праведного, пусть даже не наших взглядов. Мы все, подумал он, любим и жалеем противников непрактичных, чересчур честных и щепетильных, которые, в отличие от нас, не ударят в спину, не дадут подножку, из-за чего мы их всегда… едва только возжелаем, но оттого и не повергаем, что можем это сделать в любой момент.
В отличие от разжиревших тупых и вечно пьяных боровов, что играют роль православных священников, Раб Божий светится святостью. В его чистых глазах всегда любовь и жажда отдать себя всего без остатка Ему. Но Ему можно отдать, только вытаскивая остальное человечество из болота неверия, куда их засасывает все глубже…
По другую руку Klm с бокалом чистой родниковой воды сидит аристократический Гаврилов — высокий, худой, бледный, очень сдержанный и мягкий в манерах, движениях, голосе, аргументах. Но это мягкость бархатной кожи на стальном стержне: его невозможно поколебать любыми доводами, если дело касается возрождения Древней Веры.
Этот знает о славянском язычестве абсолютно все, но в заслугу не ставит, не так уж много и уцелело после прихода проклятых византийских попов, что как саранча хлынули на Святую Матушку Русь… да-да, она была святой и матушкой задолго до рождения среди евреев этого еврея Иисуса Христа, так вот эти проклятые попы принялись огнем и мечом истреблять все древние памятники русской культуры, всю ее письменность, живопись, скульптуры, всю-всю самобытную культуру и всячески навязывать свою, чужую, как удалось заменить чисто русские имена на чуждые русским еврейские или греческие: Иван, Василий, Петр, Семен…
Он твердо знал, что единственный путь спасения России — это отринуть не только православие, как считает Крылов, Журавлев и еще двое-трое влиятельных корчмовцев, а вообще отбросить чуждое русскому народу христианство с его чужим богом… дело даже не в том, что он — еврей, не стоит принимать и немца или араба, надо вообще вернуться к истокам. То есть возродить древнюю языческую веру. И назвать ее не языческой, ибо это ругательство, а подобрать термин поточнее…
Ага, вот уютно устроился ненавидимый почти всеми Матросов — крепкий бык, среднего роста, тоже из интеллигентов, как ни странно, но порвавший с этой гнилью, подчеркнуто груб, часто потирает расплющенные на тренировках костяшки пальцев. Знает пять языков, владеет боевыми приемами, готов подраться, чувство юмора на точке замерзания…
Матросов благоразумно сел между Яшкой и Бабаем— агой, самыми дружелюбными и открытыми корчмовцами, у которых нет не только врагов, но и противников. Яшка — долговязый, сутулый, нескладный, чистая душа, искренне верящая, что из-за океана к нам идет самое что ни на есть благо. Надо только брать лучшее, а худшее… не брать. То есть Интернет брать, а Бивиса и Бэдхеда — не брать, не понимая, что весь Интернет-то получили только с молчаливым условием, что примем и Бивиса, и «не будь героем», и «жизнь — самое ценное», и тупейших клоунов вместо театра.
Трое отважных решили во что бы то ни стало дойти до края земли, не страшась смертельных опасностей, уготованных им на каждом шагу. Пусть трепещут их враги, коварные колдуны и злобная нечисть, готовясь к встрече с Троими из Леса! Скажете, знакомый сюжет?Нет и еще раз НЕТ! Ведь `Трое из Леса` — это культовая книга в российской фантастике, своего рода визитная карточка Юрия Никитина, одного из самых популярных и самобытных писателей.
Мрак — оборотень и победитель богов — по случайности и незнанию стирает в Книге Бытия запись о своей кончине. Теперь его мечта — отсидеться в укромном уголке и придумать, как жить дальше. Поэтому он с радостью принимает предложение поменяться ролями с правителем маленькой сонной Барбуссии, надеясь провести две беззаботные недели во дворце. Однако судьба начинает свои пляски уже на его пороге. Покушения, тяжбы придворных, пустая казна, пограничные конфликты — вот от чего, оказывается, сбежал барбусийский тцар и вот что, как тяжело груженная телега, наезжает на хрупкую мечту Мрака.
Мрак, могучий варвар из дикого Леса, не знает равных в бюро, а кроме того, он умеет оборачиваться волком, как и легендарные невры, о которых писал Геродот. А еще он, как никто другой, умеет быть преданным и хранить любовь, ради которой он даже не страшится отправиться в подземное царство на верную погибель.
Они вышли из дремучего Леса, но слава о них уже гремит по всей Земле. Мрак, Олег и Таргитай спасли мир, а теперь по праву сильных претендуют на власть над ним. И у них есть шанс получить желаемое — ведь сам Создатель, бессмертный Род, собирает все свои творения в Долине Битвы Волхвов, чтобы выбрать того, кто будет править миром, и вручить ему Перо Власти...
Волхв Олег в отшельничестве постигает в лесу Истину. Но жестокий набег дикого племени заставляет Олега взять в руки оружие и вернуться в мир зла и насилия. Он должен привести на княжение отважного Рюрика, и в этом ему поможет странная, загадочная женщина Гульча.
Крестоносец, герой взятия Иерусалима, сэр Томас Мальтон Гислендский возвращается домой в Британию. По пути ему встречается странник, калика Олег, добредший в сарацинскую пустыню из далекой Руси, и в схватке с разбойниками спасает рыцарю жизнь. Неведомые люди начинают охоту за двумя странниками. Их интересует содержимое мешка рыцаря. Но сэр Томас — храбрый воин, да и Олег не всегда был каликой перехожим...
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.
Это уже второй ужастик. На этот раз — оптимистический. Как может быть ужастик оптимистическим? Ну, прочитавший — поймет. Все дело в том, где читатель окажется в момент, когда Ноев ковчег отчалит от берега. А попасть в команду ковчега или же остаться на берегу, на этот раз будет целиком и полностью зависеть от самого читающего. Потому что на этот раз о дне потопа будут знать все.
«Этот роман… даже я при всем нахальстве не решаюсь сказать, к какому жанру принадлежит. Возможно, к совсем новому, пока еще не существующему. Нобелевскую премию за него, конечно же, получу, это и козе понятно, но этого, увы, мало. Хочу большего: чтобы слова и идеи, вложенные в этот роман, сработали, подействовали. Чтобы и вы стали сингулярами».
В мир вошла новая консорция, разросшаяся до народности, а затем и до народа, – баймеры. И это не фантастика, это реальность. Баймеры – высшая раса, раса нового мира. Их не понимает старое общество, а они на старый мир смотрят... ну, как мы на милых простодушных жителей деревень в самой что ни есть глубинке.Хорошие там люди. Простые. А вот мы – баймеры!
Все эксперты и все опросы могут сказать, какие книги покупаются лучше, какие хуже. Или какие жанры. Но какая книга действительно нужна, необходима, востребована – этого не могут сказать никакие опросовцы. Тем более, не знают читатели… если книга еще не написана. Подобная ситуация, чтоб вы знали, называется неудовлетворенным спросом.Но вот эта книга, так необходимая человечеству, наконец-то написана. И даже издана. Читайте, и будет вам счастье! И да наступит новый странный мир. В который из вас кто-то войдет. Но кто-то – нет.