Скифские империи. История кочевых государств Великой степи - [9]

В 447 году гунны снова вышли из своего венгерского приюта и обратили оружие против римских провинций в Западной Европе. Аттила повел своих приверженцев в сердце Галлии и, гоня перед собой воинственных франков под началом их короля Меровея, дошел до самого Орлеана, который он обступил и взял в тесную осаду. Но римский губернатор Аэций собрал громадную армию из готов, вандалов, франков и почти всех народов от Вислы до Атлантики, на преданность которых Рим претендовал или которые забыли о римском угнетении перед лицом угрозы от общего врага. Аттила вновь переправился через Сену и столкнулся с силами неприятеля на равнинах Шалона[26]. Перед тем как вступить в битву, царь гуннов посовещался со жрецами и предсказателями относительно ее исхода, и они предрекли ему поражение, но зато и смерть его главному противнику. Однако Аттила, твердо вознамерившись либо доблестно принять свою участь, либо преодолеть судьбу благодаря неустрашимости своих ратников, выступил перед ними с воинственной речью и постарался стряхнуть с них непривычный упадок духа, напомнив им о прежних подвигах и храбрости. «Воины, которым покровительствуют Небеса, – воскликнул он, – остаются невредимыми среди неприятельских стрел!.. Я сам брошу первый дротик, а всякий негодяй, который не захочет подражать примеру своего государя, обречет себя на неизбежную смерть». Возглавив центральную колонну, Аттила самолично повел воинов в атаку, но в ходе ожесточеннейшей битвы, в которой на поле боя полегло 100 тысяч гуннов и 60 тысяч их противников, гунны были вынуждены отступить и, добравшись до лагеря, приготовились сжечь себя, своих жен и сокровища, нежели сдаться или попасть в руки римлян. Однако победа Аэция была куплена слишком дорогой ценой, чтобы он смог преследовать беглецов или продолжать войну, и Аттила в конце концов покинул Галлию без дальнейших препятствий и пронесся разрушительным ураганом по всей Южной Германии и Северной Италии. Гунны разграбили и сожгли дотла города Альтин, Конкордию, Падую, Виченцу, Верону и Бергамо, но пощадили города и жителей Милана и Павии, так как те покорились своим жестоким завоевателям без сопротивления. Найдя в королевском дворце Милана картину с изображением одного из римских императоров на его троне, у ног которого простерлись на земле князья Скифии, Аттила приказал художнику переписать фигуры, так чтобы императоры вереницей просителей выстроились перед скифским самодержцем, выкладывая у его ног золото из мешков в уплату дани.

Разграбив весь север Италии, гунны направились к Риму под предлогом освобождения из плена Гонории, сестры императора Валентиниана, которая, движимая честолюбием или завистью к брату, послала Аттиле предложение своей руки, а когда римляне раскрыли ее замысел, была помещена в строгое заключение.

Подойдя почти к самым воротам Вечного города, Аттила приготовился разбить лагерь на небольшом расстоянии от его стен, прежде чем приступить к осаде, как вдруг его продвижение остановил папа римский Лев, отважно выступивший из города в своем священническом облачении и сопровождаемый всего лишь немногими безоружными прелатами. Подойдя к царскому шатру, глава и владыка всего христианского мира строго обличил варвара-самодержца и произвел на разум Аттилы столь мощное впечатление своим величественным видом, храбростью и красноречием, с которыми он смело воспретил вождю сделать хоть еще один шаг дальше и дерзнуть осквернить своими кровавыми бесчинствами город, освященный мученичеством святых Петра и Павла, что гунн согласился отказаться от своих планов и, развернувшись вместе с войском, вскоре после того оставил Италию и возвратился в свою деревянную столицу.

Вскоре после этой кампании Аттила прибавил к и без того уже многочисленному сонму своих жен прекрасную деву по имени Ильдико и с большой помпой отпраздновал бракосочетание в своем задунайском дворце, но в брачную ночь его прислужников разбудили громкие крики и плач его невесты, и, войдя в его спальню, они увидели, что их владыка скончался из-за разрыва кровеносного сосуда; некоторые авторы рассказывают, что это было действие яда, поданного ему в кубке во время свадебного пира по наущению молодой жены, не желавшей этого брака; но его приверженцы всегда упрямо отрицали эти слухи, не в силах смириться с мыслью, что их герой, на которого они взирали почти как на божество, пал от руки человека. Его останки положили в три саркофага из золота, серебра и железа, и гунны оплакивали его кончину по своему дикому обычаю – отрезали себе волосы и наносили раны на лица; и, похоронив его втайне, ночью, они положили с ним в могилу самую ценную часть награбленных богатств, которые он вырвал у покоренных городов и завоеванных народов; причем пленников, вырывших ему могилу, бесчеловечно умертвили на том же месте[27]. Могущество гуннов ненадолго пережило их покойного великого вождя. Эллак, старший сын Аттилы, потерял жизнь и венец в битве с готами на берегу реки Нетад в Паннонии. Его брат Денгизих еще пятнадцать лет держался на берегу Дуная против народов, бывших рабами его отца, но затем, вторгшись в Восточную империю, он пал в битве, и его голову, отделенную от бесчувственного трупа, привезли в Константинополь и выставили на Ипподроме напоказ грекам. Ирнак, младший и любимый сын Аттилы, впоследствии со своей ордой и приверженцами брата удалился в сердце Малой Скифии, где они вскоре были подавлены новым потоком захватчиков – игуров, которые, хлынув из заледеневших областей Сибири, в конце концов потушили пламя империи гуннов.