Скифские империи. История кочевых государств Великой степи - [116]

Среди прочих трофеев своей победы Иван доставил из Новгорода в Москву большой вечевой колокол и велел повесить его на колокольне Ивана Великого в Москве.

Новгороду так и не удалось оправиться после этого страшного и разрушительного удара, однако к концу XVI века там все еще насчитывалось 400 тысяч жителей. В этот период, надеясь освободиться от тиранической власти Ивана Грозного, он вступил в тайный договор с Польшей, с которой Грозный тогда вел войну; и когда в 1570 году о сговоре стало известно, он выступил на город и обрушил на него лютую кару, которая по своей жестокости может сравниться лишь с немногими другими, запятнавшими страницы истории чудовищным и омерзительным свидетельством человеческих преступлений и изуверств. Устроенный им в городе кровавый трибунал, который по праву заслужил так именоваться, ежедневно казнил, нередко подвергая их чудовищным пыткам, по пять сотен несчастных новгородцев; царь отдал на опустошение всю окружающую местность, улицы города запрудили 60 тысяч тел погибших и умирающих, и все эти ужасы прекратились лишь после того, как трупы настолько загрязнили воды Волхова, что в русском лагере появилась чума. Как и следовало ожидать, эти две осады крайне встревожили иноземных купцов, которые до той поры вели с Новгородом обширную торговлю, и помешали им и дальше жить в городе или вести с ним какие-либо коммерческие дела. Отчасти тамошняя торговля перешла в Ревель, когда тот попал под власть шведов, а основание Санкт-Петербурга положило окончательный конец коммерческому господству древнего города. Иван III даже лишил город архиепископа, и его место какое-то время пустовало; но по настоятельной просьбе граждан спустя несколько лет он назначил новгородского епископа, хотя тот получил лишь очень небольшую долю доходов и десятины, которые прежде были выплачивались его предшественникам и затем были конфискованы и присвоены алчным царем. Бывший архиепископ Феодосий, которому удалось вымолить у Ивана жизни множества жителей, в 1478 году был отправлен в Чудов монастырь, где и окончил свою беспокойную, полную событий жизнь в мире и покое своей кельи.

Вскоре после Новгорода последовала осада и подчинение Пскова; также и Вятка присоединилась к владениям царя, после того как ее трех ее главных посадников повесили над городскими воротами; а в 1496 году русские войска, дислоцированные в Казани, отразили нападение на нее сибирского хана, последовали за врагом через Уральские горы в болотистые пустоши Обдорского края, где истребовали с самоедов и остяков ежегодную дань в виде нефти и меха. Они привезли в Москву несколько вождей этих северных племен, и тех поразило великолепие теремов по сравнению с их убогими землянками, карет и лошадей и прекрасно одетых горожан, которых они видели по всему городу, так что они сразу же предложили Ивану признать его владычество и вернулись с грузом подарков, чтобы поведать на берегах Оби об удивительной мощи и богатстве его империи. В Пермь и другие северные провинции царь назначил вице-губернатора, чья резиденция сначала располагалась в Холмогорах, а затем в Новохолмогорах, городке на побережье Белого моря, который позже стал известен как порт и город Архангельск.

Польша с тревогой наблюдала за победами своего могущественного соседа и после падения Новгорода заключила союз с кипчакскими татарами и объявила войну России. Иван направил армию в Литву и захватил несколько пограничных городов; но в 1413 году московиты потеряли важную крепость Смоленск, считавшуюся оплотом их империи, и вернули ее уже лишь в 1514 году, когда Смоленск был взят сыном Ивана Василием и с тех пор всегда принадлежал России. Однако вскоре Москва заключила с поляками перемирие, после того как их король Казимир тщетно взывал о помощи к Венгрии; но между татарами и русскими по-прежнему существовала вражда, и на протяжении многих лет они вели между собой страшную войну. В 1490 году сербы, которые до той поры оставались польским протекторатом, разгневались на оскорбление, нанесенное их послам в Вильне, и предложили свою преданность русскому царю. В то время, хотя Валахия находилась в руках турок, на Молдавию поочередно претендовали то Венгрия, то Польша, и изгнание ее князя Александра узурпатором по имени Богдан стало поводом к длительной войне со второй державой и привело к османскому вторжению в Польшу в 1498 году, и, хотя туркам не удалось одержать решающей победы, они все же, по своему обыкновению, разграбили и опустошили страну.

В то время как войска Ивана одерживали победы за границей и он объединил под своей властью последние независимые княжества Руси, он не пренебрегал и внутренними делами своей империи и энергично трудился над ее реформой, хотя, вместо того чтобы исследовать и искоренить всяческие злоупотребления, он предпочел подавить их железной рукой деспотизма, и таким образом они сохранились, но в скрытом виде, чтобы лишь с еще большей силой возродиться в правление другого царя и принести еще более богатые и изобильные плоды. Прежде всего, величайшая коррупция пронизывала все ветви церкви; ее вариант Писания страдал неточностями, а читали его невежественные и пропитанные суевериями священники; и после падения Константинополя, где греческая вера пришла в упадок и латинский язык давно уже распространился и преобладал на большей части государства, русские митрополиты и епископы были в основном московитами и избирались Русским синодом, и в церковные службы постепенно и почти неосознанно было введено множество изменений. В империи уже возникла любопытная секта инакомыслящих – стригольников, их учение разлетелось во всей стране, и по сей день его разделяют множество монастырей государства; а в начале правления Ивана в Москве распространилась ересь жидовствующих, основанная литовским иудеем Захарией. Они отрицали божественность Христа, ввели у себя множество необычных обрядов и находили новообращенных не только среди граждан всех сословий, но даже и среди высших сановников церкви. Приверженцы этого вероучения сурово карались, и к ним принадлежал Иван Курицын, дьяк, которого в 1505 году сожгли при собрании народа как еретика. В царствование отца Ивана Василия в России поднялись большие волнения, когда митрополит всея Руси Исидор признал догматы и главенство римской церкви. В 1432 году патриарх Константинопольский назначил его на освободившийся высокий пост; и русские авторы не стеснялись утверждать, что своим назначением он обязан интригам тайных эмиссаров папы, которые затем в Византии тщетно пытались объединить в унии с католиками раскольническую и схизматствующую Восточную церковь. Вскоре после вступления Исидора в сан римский папа пригласил его принять участие в Ферраро-Флорентийском соборе, где ожидалось присутствие самого понтифика, германского императора, кардиналов и множества прелатов; и его с превеликой торжественностью сопровождал до границ архиепископ Новгородский и целая когорта московских священнослужителей. Прибыв в Италию, он не только заявил о приверженности Москвы папскому престолу, но и был возведен понтификом в сан кардинала и вернулся в Россию, облаченный в пурпурную мантию и алую шапочку своего нового звания в католической церкви и наделенный полномочиями папского легата. Однако в Москве его ждал непредвиденный прием; при въезде в столицу его встретила мрачная и зловещая тишина, и, когда он прибыл в Благовещенский собор, чтобы принести благодарственную молитву за свое благополучное возвращение, и помянул имя папы Евгения сразу после царя, вокруг собора поднялся гневный шум; митрополита схватили, и ему лишь с трудом удалось спастись от рассерженной толпы, и Василий с негодованием бросил ему упрек как предателю веры и отчизны, приказал конфисковать его имущество, а самого его заключить под стражу в келье Чудова монастыря. Но благодаря помощи дружески настроенного священника Исидору в конце концов удалось бежать и добраться в Рим, где папа принял его самым благосклонным образом и затем отправил в Константинополь, чтобы снова попытаться примирить несогласные ветви церкви и склонить их к признанию верховенства латинского понтифика. Эти махинации, которые со временем, вероятно, могли бы преуспеть вследствие религиозного безразличия и легкомыслия греков, были, однако, прерваны последним турецким вторжением и завоеванием Константинополя; и Исидор, отступив в Рим перед неверными, провел там всю оставшуюся жизнь, получив титул и сан патриарха Константинопольского.