Скифия глазами эллинов - [94]
Рис. 47. Голова всадника. Деталь гребня из кургана Солоха
Рис. 48. Пеший воин. Деталь гребня из кургана Солоха
На двух небольших вазах из Частых курганов и Куль-Обы развернуты картины быта в военном лагере скифов. По ним трудно даже приблизительно воссоздать сюжет фольклорного рассказа.[449] Однако содержание, связанное с повседневным бытом, раскрывается легко. Автор вазы из Куль-Обы сумел с величайшим мастерством показать процесс приведения лука в боевое положение. Скифский воин, присев на правую, поджатую под себя ногу, упер в бедро нижний конец лука. Левая вытянутая нога воина удерживает нижнее плечо лука, а в правой руке скиф держит заканчивающуюся петлей тетиву. С одной стороны она закреплена на луке, петлю же надо надеть на другой конец лука, с усилием сжав его (рис. 49).
Рис. 49. Электровая ваза IV в. из кургана Куль-Оба. Эрмитаж. Санкт-Петербург
По этому изображению можно заключить, что лук был очень тугим, и для приведения его в боевое положение требовались не только сила, но и сноровка. При разборе мифа о Геракле и сыновьях змееногой богини отмечалось, что в фольклоре многих народов герой среди прочих испытаний показывал умение согнуть и натянуть хороший боевой лук. Рельеф на вазе свидетельствует о наличии подобного сюжета в скифском фольклоре.
Возможно, на сосуде из Частых курганов, где старый скиф протягивает лук молодому, показано, как опытный воин натянул лук для молодого, и возвращает его слегка смущенному юноше, не сумевшему это сделать;[450] собственный лук старого скифа спрятан в горите.
По этим изображениям луков видно, что они были небольшими — менее 1/3 роста стрелка. Как установили археологи, размер скифского лука колебался от 60 до 70 см; немного меньшей была длина стрел, состоявших из металлического наконечника и древка с птичьими перьями на конце.[451]
Две другие сцены на сосуде из Куль-Обы знакомят нас с приемами скифского врачевания (рис. 49). Стоящий на коленях воин лечит другому зуб или челюсть. Лицо пациента искажено от боли и страдания. Другой скиф перевязывает своему товарищу рану на ноге. Обе травмы, как считает Д. С. Раевский, можно получить при активных, но безуспешных попытках натянуть лук.[452]
Последняя сцена изображает беседу двух скифов. Один из них, по-видимому царь, сидит, опершись руками на копье. Он либо слушает донесение воина, присевшего перед ним на колени, либо собирается дать ему какое-то поручение.
В заключение этого раздела попытаемся ответить на вопрос, кто и где делал рассмотренные выше произведения, и насколько приемлемо для них укоренившееся в отечественной литературе определение «греко-скифское искусство».
Ювелирные изделия пользовались любовью у всех греков. Изысканные украшения, вазы из бронзы и драгоценных металлов, монеты с великолепной чеканкой употреблялись не только в быту, но и служили приношениями богам. Сокровищницы храмов, где хранились приношения, выполняли роль своеобразных музеев: редкими произведениями искусства там могли любоваться все, кто не мог иметь драгоценностей дома. В храмы и их сокровищницы водили приезжих, с гордостью показывая произведения, выполненные местными мастерами и привезенные из других городов. Среди приношений почетное место занимали изделия из драгоценных металлов. В ольвийских надписях, например, не раз упоминается посвящение божеству золотых венков и ожерелий, серебряных чаш, золотых и серебряных статуэток Ники.[453]
Геродот, посетивший многие города Эллады, осматривал разные храмы. В начале «Истории» он описал золотые и серебряные сосуды в сокровищницах Дельф и Коринфа[454] и в следующих книгах не раз упоминал подобные достопримечательности. О том, как ценились их художественные достоинства, можно судить по «Естественной истории» Плиния: он назвал имена знаменитых греков, делавших чеканные серебряные вазы. Самым лучшим из них считался Минтор. Четыре его вазы в 356 г. погибли во время пожара храма Артемиды Эфесской, причислявшегося к семи чудесам света. В храмах Родоса во времена Плиния показывали чаши других известных мастеров Акраганта, Боэта и Миса. Первый славился изображениями охоты, а другому мастеру, Фракиду, особенно удавались батальные сцены.[455]
К настоящему времени сохранилось очень немного металлических сосудов работы выдающихся греческих художников. Среди них серебряный с позолотой ритон V в. с фигурой крылатого Пегаса из раскопок на Северном Кавказе (рис. 50) и бронзовый кратер IV в. со сценами мифа о Дионисе и Ариадне, найденный в Дервени близ города Фессалоники на севере Греции. Первый считается работой афинского мастера, второй — коринфского.
Рис. 50. Серебряный ритон V в. Найден на Северном Кавказе. Музей искусства народов Востока. Москва
В ряду этих редких сосудов почетное место занимает серебряная амфора из Чертомлыцкого кургана (рис. 33—38) — произведение выдающегося мастера IV в. Как и кратер из Дервени, Чертомлыцкая амфора — сосуд типично греческой формы, предназначенный для вина. В горло амфоры вставлено ситечко для процеживания, а в нижней части сделаны три небольших отверстия с ситечками. Отсюда вытекало процеженное вино, когда вынимали пробки, висевшие на цепочках; отверстия были оформлены в виде львиных головок и головы крылатого Пегаса. Как и на кратере из Дервени, декор амфоры сочетает чеканные рельефы и отдельно выполненные, а затем напаянные скульптурные фигурки (на фризе скифы и кони, а также головы львов и Пегаса). Эти фигурки были позолочены, так что цветовая гамма амфоры перекликается с упомянутым серебряным ритоном с позолоченным Пегасом и чашей из Гаймановой могилы (рис. 42).
