Скелеты в оружейных шкафах. Книга третья. - [2]

- Ну что, Сергей Богданович! - бодро сказал Онопко покончив с манипуляциями. - Показатели в норме. Анализы - как у олимпийского чемпиона. - Не российского, конечно! - добавил доктор, перехватив ухмылку пациента, Шульга начал от вынужденного безделья пересматривать новостные ленты, и был в курсе медийных трендов. - В общем, - подытожил Онопко, - никаких серьезных нагрузок по крайней мере полгода. Режим, медикаменты. И главное, не забывайте еженедельно приезжать ко мне в клинику на осмотр!

Шульга мысленно усмехнулся. До денег Онопко был охоч, дай волю, осмотры назначил бы ежедневные. Но в предостережениях не было особой необходимости. Армейская пуля, выпущенная с пяти метров из "Глока", ударилась в ребро, сломала его, чуть задев легкое, порвала ткани, и почти вышла навылет. Крови было много, болевой шок изрядный, но внутренние органы не задеты, а Дайми, человек опытный, еще до приезда скорой наложила окклюзионную повязку, так что легкое почти не пострадало.

Пулю выковыряли в БСП, легочную ткань, благодаря Онопко и каким-то новейшим методикам, удалось восстановить практически полностью. Огурцом себя он не чувствовал - боль в боку время от времени возвращалась, да и медикаментозное лечение изрядно давило тонус. Но двигаться и работать смог уже вскоре после переезда в эти хоромы.

Распрощавшись с доктором Шульга, решительно отказавшись от помощи медсестры: "Ну Сергей же Богданович, вам нельзя резких движений!", скинул опостылевшую больничную спортивку и облачился в привычный наряд - трекинговые носки, удобные "тактические" брюки от "Маркс и Спенсер". Косо глянув в зеркале на новый, едва зарубцевавшийся шрам, натянул мягкую футболку, влез в кроссовки с какой-то подогнанной Варягом "ортопедической супер-стелькой". Сверху накинул флиску - конец сентября был прохладным. Едва закончил - в комнату без стука и доклада ввалилась гогочущая толпа из двух человек.

- Ну как, выздоравливающий, - сказал Варяг, - манатки сложил? Что нести?

- Разъелся на больничных харчах, - поиздевался Назгул. - Ну не страшно. Мы полигон и зал запустили, так что фитнес с шейпингом гарантирую.

Улица встретила Шульгу буйством осенних красок и приятно ласкающим щеки прохладным ветром. Забирать приехали на двух машинах. Шульга, Варяг и Назгул залезли в "Гелендваген", а два охранника и пожитки разместились в "Галанте".

С больничным персоналом никаких особых прощаний не было. Шульга здесь числился человеком "секретно-державным", и в его хоромы не допускали никого лишнего.

- Ну что, господин Шульгин, ныне покойный! - сказал Назгул, вырулив на дорогу. - Как вообще ощущения?

Выяснилось, что именно путаница с документами Шульги и помогла серийному убийце Артуру Макарову догадаться что Шульга - засланный козачок. Порывшись после ликвидации в содержимом его компьютеров, Назгул понял, что Макаров вычислил "живца", обнаружив две личности в соцсетях.

Пришлось тотально все зачищать, включая и "неубиваемые" архивы. А пока прооперированный Шульга, которого оформиои в больнице по паспорту Шульгина лежал без сознания, Барыгин предложил его "по документам списать".

За относительно небольшие деньги Шульгина провели как "скончавшегося" под неопознанное и сразу же кремированное тело и увезли в частную клинику уже как Велецкого.

Под неусыпным прокурорским надзором Барыгина и не без участия куратора Ореста Петровича дело маньяка было закрыто. На этом виртуальная жизнь Сергея Шульгина подошла к концу.

Говорят что если тебя посчитали умершим, то жить потом будешь долго. Утешаясь этим суеверием Шульга много думал о том, что произошло в последние месяцы. Не в разрезе планирования операций и текущих задач, а с точки зрения жизненно-философской. Благо появилось время, да и срок подходящий.

Пока они с Назгулом избавлялись от ФСБшного генерала, а потом всей группой ловили маньяка, со дня гибели ядра предыдущей группы - Ричера, Шамана и Ласки прошло сорок дней. Невзирая на то, что "на войне атеистов нет", Шульга в бога не верил. Но вот приметы и традиции если и не чтил, то по крайне мере учитывал.

Еще валяясь под капельницей нагуглил, что в христианских похоронно-поминальных канонах сороковины считаются самой важной точкой отсчета - в этот день душа попадает на Страшный Суд. В этот день проводят поминки, после чего в домах умерших открывают зеркала и убирают траурные портреты. С этого момента можно занимать постель ушедшего и его место за столом.

Так он и поступил - мысленно перевел все произошедшее в категорию "исторические события" и двинулся дальше. Благо с тех пор накопилось над чем подумать и что исправить.

Группа поддержки всю дорогу пыталась его развлечь. Варяг по окопной традиции костерил в полный голос государственную политику, Назгул пытался обсуждать текущие проблемы организации базы, которая все эти дни шла полным ходом. Шульга отвечал обоим, шутил, улыбался, но на душе у него продолжали кошки скрести. Правда уже не по ушедшему прошлому, а конкретному настоящему.

Первые полтора года пребывания в группе Ричера, будучи рядовым ее членом, он, Шульга, постоянно нарекал командиру за скверно подготовленные операции. Из-за этого с ним и поссорился перед нападением киллеров. И вот, возглавив группу уверенно и бездумно наступил на те же самые грабли!