Скелетон. Откуда берутся живые мертвецы? - [7]

Солнце опять ослепило Серого и он, привычно заслонившись рукой, поднялся. Уже второй день Ворчун просыпался без ставшей привычной, за последние годы жизни, ломоты в суставах, что его сильно радовало. Зачем то потянувшись и сделав небольшую зарядку, он двинулся в путь. В воздухе затихали последние звуки бурной ночи — кто то кого то торопливо доедал, кто то рычал в спину уходящего неудачливого хищника последние ругательства и в целом, большинство зверья пустыни укладывалось спать, перед наступлением дневного зноя. Ну, а Серый, внимательно к этим звукам прислушивался, чтобы случайно не повстречаться со зверюгами их издающими.

Уже к обеду он достиг следующего заброшенного городка, тоже порядком обобранного и художественно украшенного вандалами от археологии, но уже не в таких масштабах как прошлый. Здесь Серый присматривался к костякам уже внимательнее — ночью его посетила идея слегка себя приукрасить — скупо по-мужски, естесственно. Найдя скелет своих пропорций, он внимательно осмотрел его нижнюю челюсть и удовлетворенно крякнул — у этого парня остались целыми все зубы, в отличии от старика Ворчуна… Примерив обновку и подвигав челюстью туда-сюда, Серый задумчиво уставился на череп своего более удачливого собрата, после чего снял свой и положил на имевшийся рядом камень, а себе надел новый. Смотрелся он просто потрясно — гораздо белее, со всеми зубами и вообще, единственным неудобством было то, что он не функционировал. Серый мог смотреть на себя и свои действия, только с камня… Досадливо сплюнув, Серый вернул свой черепок на место и принялся выдирать у коллеги подходящие зубы — вот они то, вставали как влитые. Буквально пол часа спустя, Серый удовлетворенно пощелкал новенькими зубами, гадая — почему такая замечательная идея не пришла ему в голову, когда он еще был жив и зубы ему были нужны не только для красоты. Хотя, голова у него тогда, вообще плохо работала, да и не только она…

Поискав среди развалин, Серый обзавелся так же парой хорошо сохранившихся тарелок и отличным костяным гребнем — незаменимыми для него вещами. Однако, тяжело вздохнув, он все же оставил тарелки в городе и двинулся дальше, крутя гребень в руках — работа была тонкой. Резьба на рукояти изображала охоту всадника с копьем, на какую то рогатую животину. По-видимому, вещь была не из этих краев, поскольку все местное зверье ни от какого всадника, ни с каким копьем бы не убегало, наоборот — побежало бы к нему навстречу, с распростертыми объятиями и широкой недоброй улыбкой.

Так Серый и шел, пиная наглых скорпионов и почесывая гребнем всякие интересности. Сейчас пустыня выглядела гораздо дружелюбнее, чем он когда-либо помнил. Иногда ему выползали на встречу разнообразные ядовитые гадины или мелкое зверье и даже пробовали нагло покусать или ужалить, но он почти не обращал на подобное хамство внимания — пара ударов палицы и он продолжал путь, а негодяй оставался считать звездочки над головой. Что не говори, а теперь переходы превратились в настоящее удовольствие! В бытность свою, охотником за археологическими редкостями, Серый почти не отрывал взгляда от земли и настороженно прислушивался к любому шороху, не замечая окружавших его красот, а теперь… Оказывается в пустыне росли мелкие, но очень милые цветочки, кактусы не только пытались выстрелить в проходящих мимо ядовитыми колючками, но и были довольно красивыми, а какими замечательными красками обладали шкурки всевозможных ядовитых ящерок! Серый целых пол часа, неотрываясь разглядывал вязь узоров на спинке вцепившейся ему в руку, непонятно откуда выпрыгнувшей красавицы… И чем дальше он забирался, тем богаче и разнообразнее становилась флора и фауна — к счастью пока мелкая. Оказывается, на границе животный мир в разы беднее и в десятки раз менее ядовитый, чем в глубине Проклятых земель. Что заставило Серого задуматься над теорией, согласно которой на границу пустыни вытесняли самых слабых и безобидных обитателей этого края. Однако, он решил её не развивать, поскольку ему стало страшно.

Следующий попавшийся ему заброшенный город, был забытым на все сто процентов и Серый, по-праву археолога первооткрывателя, сразу же расписал первую же встретившуюся ему стену всем тем, что думал о Четырехпалом Люке, дабы уведомить и предупредить, идущих за ним… Он впервые был в нетронутом человеческой рукой — поскольку лапы местных обитателей его трогали не только до появления Серого, но и не переставали трогать во время его пребывания — забытом городе, так что ему было интересно абсолютно все. Во-первых, некоторые из обитателей были в одежде — порязком погрызенной и порванной, но все же — из непонятного мягкого материала, которым так гордились столичные модницы, что навело его на кое-какие подозрения… Также ему попался скелет в отлично сохранившихся доспехах, какие он прежде видел только на высших чинах легиона и стражах императора, что его подозрения только укрепило. Неизвестно сколько прошло лет с тех пор, как помер владелец доспехов, но и сам металл и ремни из непонятно чего, которыми доспехи крепились, остались практически в идеальном состоянии. Серый, как и положено настоящему мужчине, тут же вытряхнул из них прошлого обитателя и нарядился в них сам, а доспехи, как и положено доспехам надетым на скелета, принялись на нем болтаться, «бултыхаться» и звенеть… Сначала Серый пытался набить просвет между костями и доспехом остатками одежды, любезно пожертвованными местными жителями на благое дело, но это не сильно то помогло. В итоге, Серый оставил себе лишь панцирь, металлическую юбку и шлем — правда набивку из одежды он все же под ними оставил, поскольку все вышеперечисленное уж очень на нем громыхало. Ближайшие осколки зеркала, показали что выглядит он теперь впечатляюще и опасно — и до полной картины ему не хватало лишь плаща. Однако, по зрелому размышлению, Серый решил обойтись без него, поскольку он суровый воин, а не какой-нибудь городской пижон… Повесив булаву на пояс, Серый в полном удовлетворении от своего нового образа, занялся дальнейшими археологическими изысканиями, но ничего подобного его замечательному ножу, найти не удалось — все что он находил, давным давно заржавело и рассыпалось в прах, наверняка еще при его пра-пра-прадеде…