Сказочные повести. Выпуск восьмой - [11]
И он оказался прав. Мы действительно с ним чуть-чуть не пропали, и все из-за меня. И зачем я только согласился драться за этот скворечник?!
Сбежать по дороге нам, конечно, не удалось. Рыжий воробей и воробьиха все время внимательно следили за нами и не давали отстать ни на шаг. Дело оборачивалось хуже, чем я предполагал. Если мы ввяжемся против своего желания в драку, то я-то, может быть, и вывернусь, а уж Косте наверняка несдобровать. Он и на земле не приспособлен к драке, а тем более с воробьями, да еще в воздухе.
Не успел я подумать об этом, как вдруг неожиданно рядом послышалось отчаянное чириканье, и мы всей «семьей» врезались в стаю воробьев, дерущихся в каком-то незнакомом саду за тот самый скворечник, о котором мечтали наши «родители».
Я даже не знаю, как это получилось, но мы с Костей внезапно очутились в самой гуще боя, сразу же потеряв из виду своих «родителей». Справа, слева, сверху и снизу, отчаянно чирикая, кружились совершенно чужие и незнакомые нам воробьи.
Хорошо, что Костя Малинин догадался вцепиться клювом в мой хвост, а то бы мы наверняка потеряли друг друга в этой суматохе.
Тащить Костю на буксире и отбиваться было, конечно, трудновато, но я довольно ловко увертывался от налетающих на меня воробьев, осыпая их всякими угрозами и проклятиями. Хорошо, что я совсем недавно прочитал книжку о фигурах высшего пилотажа. В этом воробьином бою все это мне очень здорово пригодилось…
Я взмывал вверх по всем правилам, падал на крыло, взлетал свечкой, входил в штопор, и наконец-то на бреющем полете мне удалось выйти из воробьиного окружения. Костя, увидев, что опасность миновала, отцепился от моего хвоста, и мы вместе что есть духу пустились из последних сил наутек от этих проклятущих воробьев.
— Бей их чем-чем-чем попало! — раздались вдруг за нашими спинами воробьиные голоса.
Я оглянулся и увидел, как от дерущихся птиц отделились четыре воробья и сыпанули за нами вслед…
Событие восемнадцатое. Костя Малинин «начирикался»
— Кон-чится это когда-нибудь или нет? — простонал Малинин, прибавляя ходу.
— Вот эти громче всех чи-рикали! — крикнул кто-то сзади.
Преследующие нас воробьи стали заходить нам в хвост.
— Ребята! Да ч-то вы! Мы же только чи-рика-ли! — оправдывался я на лету.
— А за-чем-чем прилетели?
— Ни за чем. Так просто — посмотреть!
— Посмотреть? Вот мы сей-час вам покажем!.. Сейчас мы из вас пустим пух!
Воробьи стали нагонять нас, и, вероятней всего, они задали бы нам взбучку и пустили бы из нас пух, если бы я не применил на лету один остроумный боевой прием, который у летчиков называется «бочкой».
Выбрав удобный момент я подпустил преследователей к себе поближе, потом совершенно неожиданно перевернулся в воздухе на спину и лягнул одного из наседающих на меня воробьев ногами — воробей отлетел в сторону и шмякнулся в забор.
— Ага! — закричал я страшным голосом. — Барр-ранкин в воздухе! Берегись!
Я лягнул другого — и другой отлетел. Так я летел, и орал, и брыкался до тех пор, пока не разбросал в разные стороны всех преследователей. Противники, не имевшие, конечно, никакого понятия о высшем пилотаже, опешили, совершенно растерялись и стали отставать, отставать, отставать…
Пользуясь замешательством воробьев, мы, прибавив ходу, скрылись за деревьями и в изнеможении свалились на первую попавшуюся крышу.
От меня валил пар, а сердце прыгало, как крышка на кипящем чайнике.
— Кончено! — сказал Костя, еле переводя дух.
— Ты как хочешь, а я ли-чно на-чи-рикался! Все!
Малинин стукнул клювом по крыше и стал из последних сил ругать меня за то, что я все ему наврал с три короба про замечательную жизнь воробьев.
— А еще целый месяц наблюдал за ними… — сказал Малинин, передразнивая мой голос: «У них жизнь без забот! У них жизнь без хлопот!..»
— А что я, виноват, — сказал я, — если мне так показалось!..
А Костя Малинин сказал:
— Я говорил, что нам надо было сразу в бабочек превратиться. Бабочки и гнезд не вьют, и кошки их не едят, и питаются они не овсом, а сладким нектаром. Ох, и вкусная, наверное, штука!..
Я промолчал. В жизни бабочек Костя Малинин, конечно, гораздо лучше меня разбирался. У него одно время даже была их целая коллекция, только он ее променял на марки. Вероятно, Костя был прав, и нам действительно следовало сразу же превратиться в бабочек. Заманчиво, конечно, целый день порхать с цветка на цветок и все время есть сладкое…
И все же, прежде чем начать превращаться в бабочек, я хотел расспросить Костю поподробнее об их жизни. А то как бы нам не напороться во второй раз…
— А помнишь, нам Нина Николаевна рассказывала, — сказал я, — что бабочки опыляют цветки…
— Ну и пусть опыляют себе! — сказал Костя.
— А мы с тобой не будем! Дураков нет!
Несмотря на то что в Костином ответе была своя железная логика, я все-таки решил ему задать еще один вопрос.
— А как у бабочек в смысле учебы? — спросил я. — Может, они тоже чему-нибудь учатся?
— Ты еще долго мне будешь вопросы задавать? Вон уже кошки появились! — заорал на меня как очумелый Костя Малинин.
Я думал, он меня разыгрывает. Смотрю — из чердачного окна действительно вылезли три кошки, перемазанные углем, и уставились на нас с Костей. Две из них мне были совершенно незнакомы, а третья была наша Муська. Видно, она все-таки окончательно решила меня съесть. Рассуждать больше было некогда.
