Сказочные повести. Выпуск девятый - [3]
Наконец на третий день судья приказал привести собаку, из-за которой произошла вся эта некрасивая история, сел на коня, намотал на руку конец веревки, которая была привязана к ошейнику Тузика, и выехал из ворот.
Едва он проехал три дома, как услышал за спиной негромкий, но насмешливый возглас:
— А у судьи, оказывается, не одна лошадь, а две.
Нашим-Вашим стиснул зубы и не обернулся, только вонзил глубже шпоры в картонные бока лошади. Едва он повернул за угол, как снова до него донеслось:
— Как все меняется на свете: отец ездит на лошади, а сын сам возит кукол на себе.
Вот и дом мастера Трофима. Судья неловко спрыгнул с седла и изо всех сил стукнул ногой в ворота. Мастер открыл дверь и ввел Нашим-Вашим в мастерскую, за ним на поводке, поджав хвост и повесив голову, плелся Тузик.
— У тебя, оказывается, есть сын, — начал Нашим-Вашим.
— Есть, — подтвердил Трофим.
Судья продолжал:
— Ты плохо воспитываешь своего сына. Этот сорванец и бездельник оскорбил королевский суд. И за это я тебя оштрафую. Деньги давай.
— Простите, господин судья. У меня нет денег. Мне нечем заплатить штраф.
— Нет денег, тогда будешь бесплатно работать.
Трофим молчал.
— Что стоишь как пень. Работай! Да забери эту гадкую собаку.
Трофиму пришлось выставить ни в чем не повинного Тузика за дверь и взяться за иглу.
— Делай мне новое лицо, — приказал Нашим-Вашим.
— Да у вас это хорошее, — осмелился возразить Трофим.
— Мне нужно второе лицо на затылке.
— Зачем вам второе лицо? Ведь ни у одной куклы нет двух лиц, — решился задать вопрос Трофим.
— Конечно нет, — судья высокомерно выпрямился. — Я — необыкновенная кукла. Я — царский судья, и у меня должно быть два лица. Одно должно быть обращено к царю, другое — к тому, кого судишь. С двумя лицами жить легче. Довольно болтать, принимайся за работу.
Мастер взял ножницы, обрезал длинные белые волосы на затылке судьи, пришил на это место кусочек розового полотна и принялся старательно делать нос, рот и пришивать пуговицы на место глаз.
— Все, господин судья. Работа готова, — доложил он, когда ресницы были густо накрашены и широкие черные брови сошлись на переносице.
— Кто тебе сказал, что все? Еще не все. Мне нужно сделать такую спину, чтобы она гнулась во все стороны. Царь любит, когда ему кланяются.
Ни слова не говоря, Трофим взялся за работу. И только на следующий день Нашим-Вашим, кланяясь то назад, то вперед, двинулся к выходу из мастерской.
— Хорошо воспитывай своего сына. Следи за ним, а то не поздоровится, — сердито сказало одно лицо.
— Пусть озорничает, — улыбнулось второе. — Я тебя, Трофим, штрафовать не буду. Я заставлю тебя, как сегодня, бесплатно работать. Ты будешь шить мне лошадей и коров. А для Кирюхи сделаешь большого африканского слона.
ДОЧЕРИ ПОМОГЛИ
Судья вышел из мастерской и увидел крестьянку Матрешку. Она несла в корзине пять мотков льняной пряжи. «Наверное, на базар», — подумал Нашим-Вашим, повернул к ней сердитое лицо и строго приказал:
— Формалай Большой не разрешает продавать пряжу. Она нужна ему на солдат. Неси пряжу во дворец.
У Матрешки опустились руки. Она смотрела во все глаза на судью. Жаль ей было отдавать пряжу. А судья повернул к ней второе лицо и ласково предложил:
— Занеси три мотка ко мне. Я рядом живу. А остальные возьми себе. Я никому не скажу.
Матрешка не могла решить, как уберечь нитки от разбойника-судьи. И невольно вспомнила: приезжал к ним недавно бродячий цирк. Она целый день помогала устанавливать шатер, расставляла скамейки, чтобы дочки бесплатно прошли на представление. А жадный хозяин дал за работу только один билет. Рассердилась Матрешка: все равно вшестером посмотрим! Билет предъявила один, а заняла с дочками целый ряд. Авось, и сейчас они выручат. Только бы судья отвернулся!
И тут из-за угла вывернулся Петрушка и Тузик.
Мальчик увидел, что судья разговаривает с крестьянкой. Пригляделся.
«Ой! Ой! У судьи-то два лица!» — и засмеялся на всю улицу.
— Ха-ха-ха! Нашим-Вашим идет. Два лица несет.
Возмущенный судья оглянулся и сразу узнал рыжие вихры и красную рубашку бездельника Петрушки.
— Вот я тебя! — побежал он за мальчишкой, оставив Матрешку одну. А ей только того и надо было.
— Доченьки, помогите!
Дочки схватили каждая по мотку и разбежались во все стороны. Не догнав Петрушку, Нашим-Вашим вернулся к Матрешке.
— Давай пряжу! — потребовал он.
— Что ты, родимый, какая пряжа… Никакой пряжи у меня не было, — сказала Матрешка.
Заглянул судья в корзину — верно: никакой пряжи нет. Плюнул с досады и, раскачиваясь из стороны в сторону, пошел домой.
ГЕНЕРАЛ АТЬДВА
Утром Трофим задумался: «Хорошо, что с первой проказой Петрушки все обошлось благополучно, если не считать бесплатной работы. А вдруг он завтра будет передразнивать Формалая или заберется к нему в сад, тогда уж непременно угодит на свалку. Прикажет Формалай: „На свалку!“ — и все — пропал Петрушка».
Когда Петрушка проснулся, мастер Трофим покормил его хлебом и посадил в чулан.
— Сиди тут. Будешь знать, как баловаться… — сказал он и погромче хлопнул дверью, чтобы сын понял, как он сердится.
Тузик уселся перед закрытой дверью и жалобно заскулил.
— И ты тоже виноват, — мастер снова открыл дверь, затолкнул в чулан щенка и повесил на пробой огромный замок. — Ну вот, теперь можно спокойно приниматься за работу, — удовлетворенно проговорил Трофим и взял кусок материала, приготовленный для очередного солдата.
