Сказочное наказание - [80]

— Может, и картина эта там, — предположил Мишка.

— Глупости! Ничего подобного я не допускаю! — прикрикнул на него Станда.

— Я читал в одном романе о старом профессоре, который… — не успокаивался Мишка, но Станда не дал ему закончить:

— Который вовремя ложился спать, что и вы сейчас сделаете, — уверенно сказал он и встал из-за стола.

Все шло к тому, что остаток вечера мы проведем в постелях, но тут Ивана позвала Толстого волка, который с ней уже распрощался:

— Тонда, где этот твой барбос? Я для него кое-что оставила.

Тонда вытаращил глаза и быстро перевел взгляд на ноги. Но Толстой торпеды не было ни сзади, ни спереди и вообще нигде в замке. Потом под присмотром Станды мы бродили по темному двору, бороздили мокрую от росы траву и кричали на все четыре стороны:

— Кро-о-ш-ка!.. Кр-о-ошка!

Ни одного повизгивания в ответ. Толстая торпеда исчезла с лица земли. Станда утешал Тонду, обещая, что, когда мы утром проснемся, его песик обязательно будет лежать у дверей замка. Казалось, Толстый волк смирился с этой мыслью.

Однако, когда мы улеглись, с его постели послышалось приглушенное одеялом отрывистое шмыгание. Я немного подумал над тем, что бы такого сказать Тонде хорошего, но в голову ничего не приходило — меня одолевал сон.

22. О бидоне в канаве и доброй бабушке

Утром в пятницу Ивана послала меня в Винтице за молоком. Помахивая бидоном, я плелся вниз к деревне — впервые за все время, что мы прожили в замке, меня там ничего не радовало.

Проснулись мы в таком невеселом, точнее сказать, отвратительном настроении, что, когда передо мной возникли покрасневшие глаза Тонды, я даже обрадовался возможности на какое-то время убраться из этого царства печали.

Толстая торпеда не появлялась, и Станда был мрачнее вчерашнего. Никто из нас не прикипел душой к этому существу с собачьим нравом и поросячьей внешностью, но, глядя на Тондины мучения, мы на каждом шагу взывали: «Кр-о-ошка…» Даже по дороге за молоком я то и дело останавливался и выкрикивал направо и налево это комичное собачье имя. Но голос мой терялся меж листвой деревьев, не находя ответа.

Я купил молока и двинулся в обратный путь, но не успел не то что на шаг, а и двадцати сантиметров пройти в сторону замка, как из здания винтицкой почты вышел почтальон и подозвал меня:

— Эй, паренек, ты, часом, не сверху, не из замка?

Я кивнул, и он тут же вытащил из сумки конверт и лист бумаги. Достал из-за уха карандаш и подал мне.

— У меня для вас заказное из Берлина. Распишись вот там, где «подпись получателя» и забирай письмо — вручишь его пану инженеру. Ну вот, прощай. Спасибо, избавил меня от такого длинного пути.

На белом продолговатом конверте стоял адрес нашего замка. Под ним в скобках было приписано: «Инженеру Станиславу Михалу лично». Перевернув конверт, на том месте, где пишут адрес отправителя, я обнаружил имя профессора Никодима и адрес какой-то берлинской гостиницы.

В надежде, что именно это письмо содержит разгадку тайны тициановского портрета старого мужчины, я помчался в замок. Держа бидон с молоком в одной руке, а письмо в другой, я пробежал мимо винтицкого трактира и завернул за угловой дом, чтобы как можно быстрее попасть на дорогу, уходящую к замку. Но человек предполагает, а трактор располагает, как бы выразился в такой ситуации мой отец. Предвкушая то удивление, которое вызовет в замке письмо из Берлина, я выскочил прямо наперерез трактору, который выезжал из ворот дома и выворачивал на дорогу. Тракторист крутанул руль вправо, благодаря чему сама машина меня не задела, но прицеп на повороте занесло и боком кинуло на меня. В последнее мгновение я выставил вперед руку, меня отшвырнуло в сторону, и я покатился по асфальту.

— Окаянный мальчишка, ох и задал бы я тебе, всыпал бы по первое число! — завопил тракторист, удостоверившись, что я вполне проворно отрываюсь от матери-земли и поднимаюсь на ноги. — Гонятся, что ли, за тобой? Так с чего ты летишь по деревне как угорелый?! — Он повернул меня к себе лицом. — Покажись! Ничего не болит? Нет?! Руки немного ободраны, пусть тебе дома марганцовкой промоют. Дубина ты стоеросовая, а ну как с другой стороны что выехало, серьезная могла бы выйти авария, ведь я всю дорогу перегородил! — Тракторист смачно сплюнул, вскочил в кабину и включил зажигание. — В следующий раз осторожнее на поворотах, балбес!

Прошло еще довольно много времени, пока я пришел в себя и как в полусне принялся искать бидон. Нашел я его в канаве, посреди серо-голубой лужи. Когда я поднял посудину, в ней молока не оказалось и с наперсток. К счастью, у меня в кармане хватало денег, чтобы вернуться в магазин и наполнить бидон снова. Так что я решил повернуть назад. Но не успел я пройти и двух-трех шагов, меня пригвоздило к месту ужасное открытие: у меня нет письма. Куда делось письмо?

Я обшарил место столкновения метр за метром. Вошел во двор и осмотрел землю у ворот по ту сторону заборчика. Совал голову в бетонные трубы, лежащие у переезда, рыскал по канавам — двадцать метров в ту и в другую сторону, — вывернул карманы, вытряс рубашку. Письма нигде не было!

Со двора вышла сгорбленная старушка и некоторое время наблюдала за моей беспомощной суетой. Скорее всего, она подумала, что я потерял деньги на молоко, потому что вынула из кармана фартука смятую пятикроновую бумажку и сунула ее мне в руку.