Сказочники оптом и в розницу - [40]

Впрочем, радушный хозяин не ограничился окрошкой. Ложки Семенов наперебой полезли в здоровенную сковороду с жареной картошечкой, лапищи хватали зеленый лучок, пузатые помидорки и пупырчатые огурчики, тыкали вареными яйцами в соль, рты беззлобно огрызались на старинные подначки вроде "Пальцами и яйцами в соль не тыкать!" и хрумкали, хрупали, хрустели, чавкали — словом, повсеместно происходил процесс поглощения. Кто не желал глупой картохи — налегал на вкусненькую рыбку. А как же можно было забыть про грибы — жареные с картошкой, моченые, соленые, всякие разные. И заливалось все это квасом, молоком, киселем — а как же, и бутылочка запотевшая пузатенькая тоже на столике имелась! Да не одна! Да не две!

Словом, момента, как последний Семен отвалился от стола, я не помню, ибо заснул за столом одним из первых. Затухающий мой глаз еще успел заметить, как в открытую ставню протянулась ветка, и гулкий голос Ореха снаружи потребовал кинуть "пару шматочков сальца, да и от картошечки не откажусь, благодарствуйте!".

А вот после всего вышеперечисленного начались странности. Не такие, как с Могильщиком — другие, но не менее странные.

Мне казалось, что я не спал — но по пробуждении выяснилось, что спал, да еще как — свез со своей стороны стола тарелку с напластованной колбаской и перевернул кружку с киселем. Но только все, что происходило, я помнил, как будто только что бодрствовал и запоминал все наставления.

Какие еще наставления? Извольте. Едва я закрыл глаза, как ко мне подошел совершенно незнакомый мне раскосый человек в халате с широкими рукавами и с женской гулькой на макушке, ото лба же до макушки — совершенно плешивый. Каковой плешивец и потребовал хамским голосом встать и следовать за ним.

— На, — сказал я и продемонстрировал незнакомцу ладно скроенный кукиш. — Как вы все любите, чтобы за вами ходили!

Человек насупился и прорычал что-то на незнакомом мне наречии.

— Не понимаю я по-тигриному, — сообщил я.

Незнакомец скрестил руки и внушительно заявил:

— Как я понимаю, ты отказываешься учиться удивительным таинствам волшебного мира?

— Учиться я не отказываюсь, — ответил я как можно более мирно. — Только не пойду никуда. Здесь будем учиться. В Рябовке. Ты тоже Семен?

— Нет, не Семен. Мое имя, — и тут незнакомец вновь произнес что-то на тигрином. — Но ты можешь меня звать просто Предпоследний Самдурлай. Вот.

— Если бы умел — я бы лучше порычал, — признался я. — Не могу же я звать тебя так длинно. Можно покороче?

— Нельзя.

— Тогда, не обессудь, звать я тебя буду ПС.

— Пэс? — возмутился незнакомец. — Никаких Пэсов! Иначе мне придется совершить сеппуку!

— Не вздумай! — испугался я. — Учти, я буду драться! Запинаю, как бобика!

— Хорошо, — покладисто согласился Пэс (ничего, что про себя я буду звать его так, верно?). — Раз ты такой тупой, придется тебя обломать.

Мгновением спустя я понял, что оказался в воздухе, лежу на невидимой коленке, об которую меня и стараются переломить.

— Жила-была… — начал было я придумывать ответную сказку, но тут же понял, что нахожусь в глупом положении — а если это не коленка? А если меня не ломают? И про мерзкого Пэса ничего придумать не могу — откуда я знаю, кто он такой?

— Вот, — со смаком сказал Пэс. — А вот если бы ты посещал занятия Самдурлайского кружка, ты бы знал, как справиться с подобной ситуацией.

— Я и так знаю, — пропыхтел я. — Вот только спущусь и накладу тебе по самые кобаяси…

— Откуда ты знаешь имя гения Самдурлайской поэзии? — оторопело спросил Пэс.

При этом он утратил контроль над коленкой, я свалился на землю и без раздумий кинулся на плешивого. Мы покатились по земле. Вернее, это я покатился, потому что Пэс уже висел в воздухе, сложив ноги кренделем, и издевательски хохотал.

— Как ты это делаешь? — отплевавшись от пыли, пропыхтел я.

— А ты хочешь посещать занятия Самдурлайского кружка? — спросило это животное.

— Да хочу, хочу, только отстань, — рыкнул я.

— Вот! — опять изрек свое любимое слово Пэс. — Ты уже начал приходить в ярость.

— С чего это мы взяли? — огрызнулся я.

— Ты только что сказал на моем языке: "Заткнись, пожалуйста!" — триумфально заявил лысый.

— Да? Тогда вот тебе еще, — и я, для пущей убедительности встав на карачки, проревел что-то, на редкость непереводимое, но весьма убедительно злобное.

Пэс побелел.

— И это его я буду учить прошибать кулаками толстенные доски? — заорал он в воздух.

— Будешь, — неожиданно сказали ему в ответ. — Но не ты, а Скарапея. От тебя другой педагогический план требуется.

— Во! — прямо как давеча я, показал в воздух кукиш Пэс. — Сам пусть учится! А главное Самдурлайское искусство вовсе не в этом.

— Все мы учили понемногу, — и прямо из воздуха соткался призрак Кащея. — Он нам нужен, ты же прекрасно знаешь!

— Я ничего не знаю, я никого не учу. Ты слышал, как он меня назвал?

— А то. Но, поверьте наставнику, это он не со зла.

— Нечаянно, да? Поверь самдурлаю — такое нечаянно никто не скажет!

— А вот он сказал. Потому что Сказочник. Знания в него уже просто просачиваются. Он открыт к учению. Вот и займись.

Кащей обернулся ко мне.

— А ты, Глым, последи за своим языком. Этот господин со странной прической, между прочим, последний оплот Самдурлайства в нашем Царстве.