Сказкоешка-Сладкоешка - [4]

На берегу пруда

Беляночка устала. Она едва передвигала ноги, но после встречи с ежиком нечего было и думать остановить кошку. Раза два девочка попыталась показать ей замысловатый корень или забавный пенек, но кошка ничего не замечала. Знай спешила вперед, потому что хотела поспеть к обеду у гномов. Ведь за обеденным столом, когда вся семья в сборе, больше всего разговоров. И комната наполняется разными вкусными голосами. Тут уж кошке есть чем поживиться.

— Ой, кошечка, миленькая, — взмолилась, наконец, Беляночка, задыхаясь. — Постой, посмотри, что там, на берегу пруда происходит?

— Подумаешь, пруд, — фыркнула кошка, однако остановилась, так что Беляночка налетела прямо на нее.

Но кошка смотрела не на пруд, а на вывеску, висевшую между двумя елями и преграждавшую дорогу к пруду.

— «Кот лета»? — прочитала Беляночка.

— Что-то не припомню таких родственников! — удивилась кошка. — Чудеса да и только, ни разу не встречала летнего кота.

— Причем тут коты? — выскочила из-за дерева проворная белочка.

— Ну да, смышленая белочка, — замурлыкала кошка, — естественно, я не осмелилась бы назвать своей родственницей вас. Но между деревьями висит очень любопытная вывеска — «Кот лета»!

— Что же в ней любопытного? — удивилась смышленая белочка. — Вывеска как раз для того и висит, чтобы отваживать незваных гостей.

— Ясно, ясно, сейчас мы уйдем, — снова замурлыкала кошка. — Только с чего вы взяли, что упоминание именно о коте может кого-то отвадить? В старину для этого служили львы или медведи, или уж, на худой конец, волки.

— Кто же нынче боится волков? Или медведей? И даже могучего льва? А вот над моей надписью придется поломать голову. Что перевесит — «кот лета» или «котлета»? Если важнее окажется котлета, то гость отправится к выдре за водографией.

— Так вы сторож? — догадалась Беляночка. — Во всех музеях у дверей стоят тетеньки и спрашивают билеты. И в театре, и в кино.

— Никакой я не сторож и не билетер, — немного обиделась белочка. — Здесь ни у кого нет ни билетов, ни приглашений, ни пропусков. Просто я этой надписью стараюсь отогнать от пруда непрошенных гостей, ведь я — разумная белка и горжусь своим умом.

— Ум, конечно, каждому на пользу, — завела свою песню кошка. — Только почему у вас «Кот лета», а не «Котлета»? Ведь такая надпись не до всякого дойдет.

— До умного дойдет, — возразила белка. — А у кого ума не хватает, у того и не до чего доходить.

— До чего доходить — это ваша забота, — мяукнула кошка. — Чтобы заниматься своими прудографиями. Только «кот лета» никак не может быть «котлетой».

— Почему не может? — обиделась белка. — Если уж я взялась за дело, то, значит, я знаю, что делаю.

— Вы, как всегда, правы, умница белочка. Мне не хочется с вами спорить, — замурлыкала кошка. — Никакой разницы: «кот лета» или «котлета».

— Ваши высказывания не совсем уместны, моя милая, — заметила недовольно белочка. — Если и дальше так пойдет, то, пожалуй, из вас и правда придется сделать котлету.

— Ладно, ладно, давайте-ка лучше пойдем к пруду и посмотрим, чем занимается выдра, — примирительно сказала кошка.

— Это вы серьезно? — подозрительно прищурилась белка.

— Да, да, — подтвердила кошка. — У Беляночки точно такое же представление о выдре, какое было у лягушки о медведе.

— Хм, — кашлянула белка. — Что-то не припомню, какое было у лягушки представление о медведе. Я не говорю, что не знаю, я просто не помню.

— Ничего, зато я помню, — усмехнулась кошка. — Как известно, лягушка любила спать в следах от лап медведя и воображать, что она сама — медведь. А медведю ничуть не нравилось находить в своих следах лягушкины фантазии.

— Наверно, на них было неудобно наступать, — вмешалась Беляночка. — Бабушка всегда говорит, что пол надо так чисто подметать, чтобы на нем босиком не чувствовалось ни единой песчинки. Ведь лягушкины фантазии были величиной не с песчинку, а куда больше. Может быть, даже острые, как кнопки. Или липучие, как клубничное варенье.

— Послушай, Беляночка! — замурлыкала кошка. — Лягушка и не думала воображать кнопку или клубничное варенье. Значит, ее фантазии были величиной с медведя. Вот это и злило медведя: фантазии величиной с медведя, только на медведя совсем не похожие. Из каждого медвежьего следа выглядывало медвежье изображение на разные лады: одно — с шеей жирафа, другое — с рогами оленя, третье вовсе с львиной гривой. Конечно, медведь выходил из себя.

— Что ты хочешь этим сказать? — обиделась Беляночка.

— Я хочу сказать, что спать в следах от лап медведя можно, если уж очень хочется, но ни в коем случае не следует вкладывать в них свое представление о медведе, как это делала фантазерка-лягушка.

— Где лягушка видела таких медведей? — удивилась смышленая белочка.

— Она не видела, она воображала, — ответила кошка. — Когда я воображаю себе Беляночку, она вполне может быть как Белоснежка, хотя на самом деле это вряд ли так.

— Медведь мог бы показаться лягушке, — сочувственно заметила Беляночка. — Обоим стало бы легче.

— Медведь-то показался, да лягушка закрыла глаза, — терпеливо объясняла кошка. — Лягушка спрятала голову в траву и проквакала, что придуманный ею медведь больше похож на медведя, чем настоящий медведь, потому что настоящий медведь только бродит да пугает бедных лягушек и вообще на себя не похож. Медведь, конечно, взревел: «Я тебе покажу, какой медведь настоящий!» Ну, лягушка и плюхнулась в пруд.