Сказки старого Вильнюса II - [2]

— Надо бы теперь тепла наколдовать, — спохватился Томас. — Твоему шиповнику этот наш дурацкий минус совсем не понравится. Как думаешь?

— Ни в чем себе не отказывай. Чего ты меня спрашиваешь? Палочка-то у тебя.

— Палочка у меня, а чудеса — твои. Я же сам тебе предложил заказывать. А тут целое желание, получается, корыстно отбираю. Вопреки законам гостеприимства.

— Ничего, я тоже погреться не откажусь. Только смотри не переусердствуй. Не больше плюс десяти. Все-таки не апрель какой-нибудь на улице. А лютый, теоретически, декабрь. Совесть надо иметь.

— Ну да, чтобы братья-месяцы рыла нам не начистили за усердие, — ухмыльнулся Томас.

Снова взмахнул Элькиной палочкой, приказал:

— Пусть потеплеет до плюс десяти!

В глубине души, смешно сказать, надеялся: а вдруг получится? Оттепель сейчас не помешала бы. Хоть на пару часов. Очень уж замерз, а домой пока совершенно не хочется. Когда еще так погуляем.

Но теплее, конечно, не стало. Разве что совсем чуть-чуть. Нос, по крайней мере, мерзнуть перестал, и к рукам понемногу возвращалась чувствительность. Впрочем, это можно было списать на совокупное действие всех употребленных в ходе прогулки напитков. В какой-то момент они просто обязаны были сработать. Так почему бы не сейчас.

— А еще пусть в ваших краях немедленно заведется птица шухшнабель, — неожиданно потребовал Юл.

— Кто-кто пусть заведется?

— Птица шухшнабель. Она же королевская цапля. По-арабски абу-маркуб, отец башмака. По-русски китоглав. Никогда не видел? Неудивительно. Они только в болотах Африки водятся.

— Как тебя туда занесло?

— Не занесло. Я шухшнабеля в зоопарке встретил, кажется, в Цюрихе. Отличается от прочих птиц примерно как жираф от остальных млекопитающих. То есть натурально инопланетянин. Во-о-о-от такенный клюв, — Юл убедительно развел руки в стороны. — Как с такой конструкцией можно взлететь — неведомо. Однако летает, факт. Меня от его вольера силой уводили, любовь с первого взгляда. Поверь на слово, дружная стайка таких птиц украсит любой город. А уж Вильнюс и подавно. Этому городу вообще все к лицу.

— Ладно, хорошо. Пусть у нас будет птица шухшнабель, — кивнул Томас.

И взмахнул Элькиной палочкой.

— Если уж возможна птица шухшнабель, значит, возможно вообще все, — решил Юл. — Поэтому четвертым пунктом у нас с тобой будет лестница в небо.

— «Stairway to Heaven»?

— Йес, сэр. Она же Лестница Иакова, мирадж Магомета, со следами Будды на нижней и верхней ступеньках. Лестница с горных небес, по которой ангелы и духи поднимаются в течение дня продолжительностью в пятьдесят тысяч лет… Впрочем, нет, это как-то слишком. В течение дня, и точка.

— Лестница в небо, договорились, — легко согласился Томас. — Стало быть, теперь небеса станут отворяться для нас на одну ночь в году?

— На самом деле лучше бы почаще. И не в какой-то конкретный день, а наугад, как получится. И всякий раз в новом месте. Непредсказуемо. Чтобы никто не мог подготовиться заранее. На небеса следует попадать внезапно, ошарашенным, счастливым и благодарным за такую удачу, иначе — нечестно.

— Ладно, как скажешь.

И, направив Элькину палочку строго вверх, объявил:

— Желаем, чтобы время от времени с неба в город спускалась лестница, и каждый, на чьем пути она окажется, мог бы воспользоваться такой оказией и добраться до каких-нибудь таких небес, где ему непременно понравится.

Замялся и поспешно добавил:

— Но и остальным пусть будет с этого прибыток. Пусть весь город продувает в такие дни небесным сквозняком, чтобы легче дышалось нам всем. Чтобы был в нашей жизни хоть какой-то смысл… Вернее, чтобы смысл, который и так есть, становился наконец очевиден.

— Годится. Так гораздо лучше, чем просто лестница для отдельных праведников и прочих счастливчиков. И при таком раскладе мне хотелось бы приезжать сюда почаще. Обидно было бы все пропустить. Это — заказ.

— Не вопрос, — улыбнулся Томас. И взмахнул палочкой. — Пусть Юл приезжает сюда почаще. Например… — и адресовал другу вопросительный взгляд.

— Ну, хотя бы пару раз в год, — вздохнул тот. — А еще лучше — раз в месяц. Хотя совершенно не представляю, как это организовать. На чудо одна надежда.

— Раз в месяц, — твердо сказал Томас. И еще раз взмахнул палочкой для закрепления успеха.

— Отлично. — Юл улыбался до ушей. — Будущее мое, таким образом, начинает становиться вполне лучезарным.

— И при этом у тебя осталось еще одно желание, — напомнил Томас.

— Оставь его себе. Заначь на черный день. Пусть будет. Мало ли чего тебе завтра в голову взбредет.

— Завтра ты уедешь. И настроение будет уже совсем не то.

— Вот именно поэтому, — кивнул Юл. И веско повторил: — Именно поэтому.

— Ладно, как скажешь. Тогда пойдем поищем какой-нибудь путевый бар. Потому что лично я замерз как цуцик. Какие-то хреновые плюс десять у нас с тобой получились.

— Ну уж, какие есть, все наши, — безмятежно ответствовал Юл.

Домой возвращались уже за полночь.

— Вот же черт! — внезапно выругался Юл возле самого подъезда.

— Кто тебя обидел, прелестное дитя?

— В лужу вляпался, — сердитой скороговоркой объяснил он. — Полечу завтра весь такой прекрасный в замызганных штанах, переодеться-то не во что. В твои я при всем желании не влезу.