Сказки старого дома 2 - [138]

— Посмотрим — увидим, — ответствовал Арман, и мы, взгромоздившись на своих лошадей, направились к центру города.

Перебрались на остров Сите, проехали мимо Нотр-Дам и «Сосновой шишки», перебрались на другой берег Сены.

— Куда мы едем? — поинтересовался Пьер.

— На улицу Медников, — ответил Арман.

— Что мы там забыли?

— Увидишь.

Улица Медников — вроде бы та самая кривоватая улочка, где в прошлом году мы поджидали отца Жозефа. Да, именно она. Вот и довольно большой сад за кованой решеткой. А вот напротив сада и тот дом с запыленными окнами, в котором мы прятались. Только окна сейчас не запыленные, а чисто вымытые. Да и сад хотя и такой же густой, но не выглядит заросшим и заброшенным.

— Хозяева вернулись, что ли?

— Нет, — отвечает Арман, — хозяева сменились. Мне тогда очень сад понравился. Да и дом неплох. Я их и купил. Своего-то дома в Париже не было, а теперь есть.

— Неплохая покупка и особенно сад, — согласился Пьер и тут же поддел приятеля: — А призрак убиенного нами отца Жозефа не докучает по ночам.

— Не докучает, — смеется Арман. — Видно, слишком занят в аду и ему не до нас. Так, где посидим? В доме или в саду?

— В саду, конечно. В такую-то погоду грех сидеть дома.

Привязываем лошадей к решетке. Арман достает ключ и отпирает калитку рядом с воротами. Сад очаровательный. Не хуже моего дворика в Верне, но только гораздо больше. В дальнем углу небольшой павильон или прямоугольная беседка, в которой можно укрыться от дождя или устроить пирушку. Большой стол посредине и маленький в углу, плетеные кресла. Вытаскиваем кресла в сад и ставим прямо на траве среди цветов в тени большого каштана. Красота! Над цветами и кустами в половину человеческого роста, сидя в кресле, через ажур решетки просматривается дом Армана и кусочек улицы.

Хлопнула дверь в доме напротив. Слышится скрип калитки и появляется приятная, молодая женщина в цветастом платье и белом переднике.

— Что-нибудь нужно, хозяин?

— Вина, Франсуаза, и жареные орешки.

Маленький столик вытаскивается из павильона. Появляется бутылка вина, стаканы, корзиночка орешков и Франсуаза испаряется.

— Неплохо ты тут обжился. Даже экономка есть, а мне ни слова, — упрекает друга Пьер.

— Рано было еще говорить. Всего неделю, как ремонт дома и расчистка сада закончились.

Сидим, грызя орешки и лениво прихлебывая очень даже приличное вино. Обсуждаем, что бы нам нужно делать. Ничего путного не идет в голову — зацепиться еще не за что.

— Меня удивляет: как это двойной заговор такого масштаба оказывается скрытым для Лувра? Словно и не происходит ничего. Где оставленные в Париже шпионы и ищейки Ришелье? Вымерли или куплены? — Пьер развел руками. — Слухи-то, которые дошли до нас, до службы кардинала и стражи в первую очередь должны бы были дойти. Слухи — дело всеобщее и вседоступное.

— Да, странная ситуация, — согласился я. — Может быть, заговоры настолько хорошо организованы, что слухов и нет. Тогда откуда Жан о них знает? Либо заговоров никаких нет и Жан нас дурачит. Либо слухи являются не слухами, а намеренно раскрытыми сведениями. Тогда эти новости гуляют не по Парижу, а только среди определенных людей. Не верится, что эти как бы слухи были бы предназначены именно нам. К нам они попали случайно только потому, что мы зашли в «Сосновую шишку». А могли бы и не зайти. Надо порасспросить Жана, где и от кого он всё это слышал. Сразу не догадались. А может быть…

— Что ты замолк? Что «может быть»?

— Нет, это просто невероятно!

— Что невероятно? — встрепенулись оба моих собеседника. — Не томи!

— Всё становится складным и понятным только в одном случае. Если Жан всё, что описал нам, сам же где-то и подслушал. Никаких слухов нет и заговорщики очень осторожны. Никто ни о чём и не подозревает. Опять наш поэт влип в историю. За его голову никто и гроша ломаного не даст, если выплывет, что сведения исходят от него. Как это его угораздило снова вляпаться в тайную политику?

— Хорошо, что мы не упомянули Жана в разговоре с падре Березини, — пробормотал Пьер.

— А если Луиза упомянет его в разговоре с королевой? Нужно ехать в Лувр, — решил Арман. — Может быть, еще не поздно. Вот допьем вино и двинемся.

Однако получилось так, что мы двинулись с места раньше, чем допили вино. По булыжнику мостовой послышался стук колес приближающейся кареты. До нас донеслась ругань возницы. Наши привязанные к решетке сада лошади мешают проехать по узкой улице.

— Не смейте обижать наших лошадок! — заревел Пьер. — А то мы вас самих обидим!

Возница как-то исхитрился и, свернув на тротуар, объехал наших лошадей и продолжил путь, скрывшись за соседним домом.

— О Господи! — пораженно, вполголоса вскрикнул Арман. — Это же карета Катрин, но кучер-то не ее.

Мы бросились к калитке. Франсуаза, уходя из сада, заперла ее. Пока Арман доставал свой ключ, отпирал калитку и мы вываливались на улицу, карета уже скрылась в какой-то из поперечных улиц.

— Вот чёрт, упустили! — раздосадовано посетовал Пьер. — А где же эти болваны, которые должны были следить за каретой? Вот я устрою этим ротозеям выволочку! Давайте скорее двигаться в Лувр.

— Что-то странное было в карете Катрин, — задумчиво произнес Арман, — а что именно никак не пойму.