Сказки скандинавских писателей - [183]

Сменялись дни и ночи, проходили месяцы и годы, а Стина-Мария все пасла своих овечек в сумрачном лесу, мечтала да пела песенки на берегу сумрачного озера, а время все шло.

Безмолвная тишина царила в подземном мире. Ни звука не слышала тут Стина-Мария, кроме собственного тихого пения да тонкого звона золотых колокольчиков; разве что иногда над сумрачным озером, куда она приводила на водопой своих овечек, вскрикнет в тумане какая-то птица.

И вот однажды сидела она в молчании и забытьи на бережку, глядела, как овцы пьют воду, и, окунув руку, от нечего делать плескалась в озере. Как вдруг раздался такой грохот, что все кругом вдрогнуло и всколыхнулись сумрачные воды; потом раздался голос, такой громкий, что все деревья в сумрачном лесу приклонились к земле, и на все подземное царство прогремели старинные слова, такие же старые, как старинный хутор Капела:

Стук-стук-постук!

Для овечек тучный луг.

Сколько было — столько есть,

Тучек на небе не счесть.

Стина-Мария вздрогнула и будто проснулась.

— Слышу, дедушка! Я — здесь! — закричала она.

Тут уж она опамятовалась и все припомнила. Вспомнила дедушку, вспомнила голос родимой матушки, вспомнила имя отчее, вспомнила, кто она такая, и поняла, что родной дом её на хуторе Капела.

И вспомнила Стина-Мария, что она живет в плену у подземных жителей в том темном царстве, где не светят ни солнце, ни луна, ни звезды. И вот пустилась Стина-Мария бежать со всех ног, а овцы и ягнята за ней; казалось, что серая речка течет следом за Стиной-Марией по сумрачному дремучему лесу.

А подземные жители, услыхав грохот и громкий голос, повылезали из своих пещер и гротов, злобно зашептались, а глаза у них от злости налились чернотой. Все смотрели на Стину-Марию и бормотали все громче и показывали пальцем на девочку. И тогда серый старичок, который привел сюда Стину-Марию, кивнул головой.

— Пускай поспит в сумрачном озере, — пробормотал он. — Не будет нам тишины и покоя, покуда её род живет в Капеле. Пускай она поспит в сумрачном озере.

И сразу же подземные жители, словно тени, обступили Стину-Марию и схватили её, и повлекли к озеру, над которым стелился густой туман.

Но тут женщина, которую Стина звала своей мамой, вдруг как закричит во весь голос! Никогда еще в подземном царстве не слыхали такого крика.

— Красавица моя! — кричала женщина-тень. — Солнышко мое!

Она ворвалась в толпу и обхватила Стину-Марию своими легкими руками, посмотрела на подземных жителей почерневшими от гнева глазами и крикнула им срывающимся голосом:

— Только я, и никто другой, уложу мое дитя спать, когда настанет для этого время!

Она подняла Стину-Марию на руки и понесла её к озеру. Все подземные жители стояли молча и ждали.

— Пойдем, красавица моя! — бормотала женщина, — Пойдем, спать пора!

Над сумрачным озером клубился туман. Женщина с девочкой на руках скрылась за его густой завесой. Увидев, как внизу блеснула вода, Стина-Мария всплакнула и подумала: «Ох ты, мой ягненочек, не видать тебе больше Капелы».

Но женщина-тень, которую она звала мамой, погладила её легкой рукой по головке и шепнула:

— Беги вслед за овечками, красавица моя!

И тут Стина-Мария очутилась совсем одна. Туман вокруг был такой густой, что ни зги не видать, только слышно было, как звенят золотые колокольцы, и девочка пошла за ними. Колокольчики вели её сквозь мрак и туман, она шла долго-долго, не понимая, куда идет. И вдруг она почувствовала, что ступает по траве. Это была короткая травка, какая бывает на выгоне, где её щиплют овцы.

«Вот уж не знаю, куда я попала, — подумала Стина-Мария. — Но трава тут растет такая же, как у нас дома».

В тот же миг туман пал росою, и девочка увидала месяц. Месяц светил над хутором Капела, он как раз выглянул из-за крыши овчарни. А на Лисьем камне сидел дедушка и держал в руках свой посох.

— Где же ты так долго пропадала? — спросил дедушка. — Пойдем скорее домой, пока похлебка не остыла.

Но тут он замолчал, потому что увидел овец. Красивые белые овечки паслись на лугу вместе с малыми ягнятами, дедушка ясно разглядел их на лугу в свете месяца и услышал нежный звон колокольчиков.

— Вот уж правда, старость — не радость, — сказал дедушка. — У меня в ушах звенит, и я вижу овец, которых загрыз волк.

— Это не те овцы, которых волк загрыз, — сказала Стина-Мария.

Тогда дедушка посмотрел ей в глаза и понял, где побывала Стина-Мария. Тот, кто побывал у подземных жителей, на всю жизнь остается меченым. Даже если ты пробыл там ровно столько времени, сколько надо, чтобы похлебка сварилась и месяц успел подняться над овчарней, метка все равно останется у тебя на всю жизнь.

Дедушка поднял Стину-Марию на руки и посадил её к себе на колени.

— Ох ты, мой ягненочек, — сказал дедушка. — Сколько же времени ты пропадала, бедная овечка?

— Много, месяцев и много лет, — ответила Стина-Мария. — И если бы ты не позвал меня, я бы там и осталась.

Но в старых дедушкиных глазах светилась радость при виде овечек. Он всех пересчитал и убедился, что их столько же, сколько сгубил волк.

— Похоже, что в Капеле все-таки будет стрижка, — сказал дедушка Стине-Марии. — Похоже, что надо мне с вечера наточить овечьи ножницы. Если, конечно, лунные овечки — твои.